— Неужели такая громадина сядет на Марс? — удивленно спросил Игорь Лебедевский.

— Нет, конечно. Если даже сядем, то уже не взлетим. Звездолет не предназначен для посадки на планеты. Его участь — парить в космосе и перелетать на значительные расстояния. Мы воспользуемся уже знакомым вам космолетом. Единственным отличием от предыдущего полета будет то, что вы наденете не легкие скафандры, а более тяжелые, планетарные, с запасами кислорода и рядом дополнительных функций. Тим и Роб будут сопровождать вас на планете. Их искусственный интеллект позволяет общаться с представителями человечества практически на равных.

Тут Савельев задал давно назревший вопрос:

— Скажите, Лэймос, а какая у нас программа на Марсе?

— Да, сейчас всё расскажу. Я хочу вам показать, во-первых, саму планету, а во-вторых, то, что мне удалось на ней создать.

— У вас там база?

— И не одна. Я построил там предприятия по выпуску элементов, необходимых для модернизации звездолета.

На Марсе есть и производство по добыче полезных ископаемых, и металлургический цех, и несколько роботизированных производств по изготовлению и сборке элементов обновленного «Айголь».

— И что, наши земные аппараты вас еще не засекли? — спросил айголианца Дима Кондрашов.

— Это практически невозможно. Все производства расположены под поверхностью планеты. Когда я начинал их создавать, у меня уже имелся богатый опыт, связанный с жизнью на Айголь. Всё моё детство, да практически вся моя айголианская жизнь прошла под поверхностью в замкнутых пространствах. Я лишь изредка выходил на поверхность родной планеты, да и то в защитном снаряжении.

— Мы вам сочувствуем, непростые судьбы достались айголианцам, — отозвался Сергей Алексеевич.

— Скажу больше, друзья. Позвольте так вас называть. Вы действительно за эти дни стали мне друзьями. Я вам по- хорошему завидую. Вы все родились под чистым голубым небом. Вы все имеете возможность любоваться облаками, рекой, осенним разноцветным лесом за этой рекой. Вы все можете просто промокнуть под теплым летним дождем и радоваться этому или наслаждаться проглянувшим после дождя солнцем. А я с самого моего рождения был лишен всей этой простой человеческой роскоши. Я видел свою планету подобной Земле, всю в цветах и в облаках только в фильмах, а воочию увидел чудеса природы, лишь прилетев на Землю, уже будучи не живым созданием, а компьютерной программой, матрицей.

Было видно, как разволновался айголианец, как напряженно зазвучал его электронный голос.

— Успокойтесь, Лэймос, успокойтесь, пожалуйста, — так- же взволнованно произнес Савельев. — То, что вы делаете, великое дело. Мы преклоняемся перед вашими достижениями, перед вашим опытом, перед вашими знаниями. Вы представляете целую цивилизацию, а это ответственность, которую просто нечем измерить и не с чем сравнить.

— Простите, друзья. Я немного расслабился. Как видите, и компьютеру иногда свойственно расслабляться.

Голос пришельца вновь звучал спокойно, не выражая никаких эмоций. Звездолет завершал четвертый виток вокруг красной планеты.

Спустя четверть часа земляне уже были готовы к переходу в космолет: надеты и проверены на герметичность планетарные скафандры, выдерживающие чрезвычайно низкую, в минус пятьдесят-шестьдесят градусов, температуру Марса. От роботов Тима и Роба были получены необходимые наставления, свои напутствия и пожелания успешного путешествия высказал и Лэймос Крэст.

— Я не смогу сопровождать вас после того, как выйдете из космолета, — сообщил он. — Рядом с вами постоянно будут находиться Роб и Тим. Можете им полностью довериться. Они мои физические проводники за пределами космолета. Я постоянно нахожусь с ними на связи, параллельно с обоими. Они дублируют друг друга на случай каких-либо непредвиденных ситуаций.

— Понятно, — кивнул Сергей Алексеевич. — А какое время мы будем находиться на Марсе?

— Посадка космолета займет около часа земного времени. Непосредственно на поверхности вы будете находиться примерно четыре часа. Запасы кислорода в баллонах рассчитаны как раз на такой период. Также в каждом скафандре предусмотрен аварийный генератор кислорода, основанный на химических реакциях. Но им можно будет воспользоваться только в экстренном случае. Генератор включается автоматически при критическом давлении в кислородном баллоне. После вашего возвращения на борт уйдет около двух часов до того момента, как космолет и «Айголь» вновь состыкуются. Итого, получается, от семи до восьми часов путешествия. Сейчас вы все недавно после сна, так что я уверен, экскурсия пройдет успешно. Вернетесь, отдохнете.

Земляне заняли уже привычные для них места в космолете. Кресла изменили свои конфигурации, подстроившись под контуры тел в достаточно громоздких скафандрах. Тим занял место у центрального пульта управления, Роб расположился чуть поодаль, справа.

Было слышно, как включились двигатели спускаемого корабля, и через несколько минут он плавно отделился от огромной глыбы звездолета. Расстояние между космическими аппаратами с каждой секундой увеличивалось.

— Тим, Роб, можно задать один вопрос, — раздался у каждого в шлеме голос Сергея Алексеевича, — как давно вас создал Лэймос?

— По меркам человеческой жизни — очень давно, по меркам пребывания «Айголь» в Солнечной системе — совсем недавно, около тысячи лет назад, — прозвучал электронный голос одного из роботов. — За двадцать тысяч земных лет сменилось не одно поколение нашего брата. Всю инфраструктуру на Марсе, все производства, которые вы сегодня увидите, создавали наши предшественники. Их вы тоже сегодня увидите. Но они уже на заслуженном отдыхе, отключены от питания, а некоторые из них просто демонтированы за ненадобностью. Лэймос постоянно совершенствует конструкции роботизированных устройств, обновляет наши программы, добавляет функции. Так что мы с Тимом находимся в процессе развития и надеемся, еще послужим по паре сотен лет, пока на смену не придет следующее поколение.

— Удивительно, всё так же, как и у людей, — послышался голос Жени Макарова. — И у роботов своя конечная жизнь.

— А вы как думали? — прозвучал голос другого тембра. Это включился в разговор второй робот. — Жизнь везде идет по одним и тем же законам. Что родилось, когда-то всё равно должно умереть.

— Я продолжу вашу мысль, — произнес астрофизик. — Всё должно умереть, чтобы родиться вновь в другой ипостаси. Атомы, из которых мы состоим, когда-то были строительным материалом звезд, давно прекративших свое существование. Но эти же атомы в будущем станут составляющими вновь зарождающихся, молодых звезд. Омар Хайям по этому поводу мудро и образно когда-то сказал: «Эти камни в пыли под ногами у нас были прежде зрачками пленительных глаз».