– Прошу внимания. Говорит капитан. Сейчас мы вынырнем в обычный полет на несколько часов. Никаких причин для беспокойства нет. Но через две минуты мы начнем маневр. Пожалуйста, пристегните ремни.

Две минуты? Что за чертовщина? Голос Кузнецовой звучал спокойно и ободряюще, но именно это больше всего встревожило Коллингдэйла. Остановка была незапланированная, так что, очевидно, что-то случилось.

– Пожалуйста, все займите безопасные места и пристегнитесь.

Его осенило, что за целый день это первая фраза, полностью сказанная на английском.

– Ничего серьезного, – заверила его Александра.

– Незапланированный прыжок, Алекс. Мне это кажется серьезным.

– Мы делаем это только из предосторожности. Билл засек какую-то аномалию в двигателях.

– В каких двигателях?

– В двигателях Хейзелтайна. Вот поэтому – прыжок. Рутина. Стоит им заметить хоть отрыжку, мы всякий раз переходим в обычный полет.

– На случай...

– На случай, если там есть проблема. Не хочется застрять там, где нас никто не сможет найти.

– А что за аномалия?

– Повышение температуры. Энергетический баланс.

Он понятия не имел, что это значит.

– Я думал, когда мы в гиперполете, двигатели выключены.

– Не совсем. Они переходят в неактивный режим. И мы периодически проверяем системы. – Она помолчала. – Вообще-то, на прошлой неделе мы получили несколько цифр, которые нам не понравились.

– Звучит неприятно.

– Возможно, никакой проблемы нет. С другой стороны, мы слишком спешили с техобслуживанием «Аль-Джахани». Возможно, корабль не был готов.

– Все обойдется?

– Да, конечно. Нет ни малейшей угрозы.

– Ты уверена?

– Дэйв, если бы был какой-либо риск для пассажиров, хоть малейший, я бы остановила корабль и вызвала помощь. А теперь ступай спать. Мне надо работать.

Гиперполет – неприятный опыт, кажущийся медленным (примерно десять узлов) переход через бесконечные туманы. По непонятным причинам Дэвид начал примерно так же думать о своих отношениях с Мэри.

Их общение отчасти пострадало. На самом деле, по его вине. На «Аль-Джахани» никогда не происходило ничего нового, кроме того, что специалисты продвигались в изучении языка гумпов. Сначала он рассказывал ей об этом, но в своих ответах Мэри дала понять, что истории о жоках, храмах и мятежах гумпов не входят в круг ее интересов.

Теперь наконец у Коллингдэйла появились настоящие новости. «Мы снова вернулись под звезды, – сказал он, – и они прекрасны. Их не ценишь так, когда видишь каждую ночь».

Он сидел взаперти более трех месяцев. Это уже был его самый долгий полет без остановок, и пройдет еще полгода, прежде чем они прибудут на Лукаут.

– Тем не менее, всякое чувство движения исчезло, – заметил он. – Мы движемся со скоростью один процент от скорости света, но кажется, будто мы застыли в пространстве.

Заштилевшие в бескрайнем море.

Треть пути до Лукаута. Он попробовал произнести это на языке гумпов, но не знал, как выразить дробь. Или проценты. Есть ли у гумпов десятичные дроби?

Должны были быть, раз они построили храм. И в голове у него завертелось: как сказать «прыжковые двигатели» на языке гумпов? Молли означало прыжок. Он не видел никаких причин не использовать это слово как прилагательное. А машина, механизм вроде заводимого рукоятью насоса, который гумпы использовали в водопроводной системе, назывался калоттул. Таким образом, молли калоттулы дословно – прыжковые машины. Без молли калоттулов людям очень долго придется добираться до Бракела! Коллингдэйл случайно включил это в сообщение. Но это напугало бы Мэри, даже несмотря на то, что он заверил – опасности нет. Все же Дэвид отмотал запись назад и стер это. Напоследок он добавил, что вскоре они продолжат свой путь. И что ему не хватает ее.

Дэвид не сказал ей, что ему кажется, будто он теряет ее. Что он ощущает каждую милю пространства между ними. Не того, которое измеряется в световых годах. Но дальнего, очень дальнего, неразличимого.

Смеяться расхотелось.

Когда он дописал и отослал сообщение, то вернулся к возникшей проблеме. Как добраться до Лукаута с такой скоростью?

Они все еще в восемнадцати сотнях световых лет.

Один световой год за столетие. Хорошо бы запастись интересной книжкой.

Александра вновь вышла на связь.

– Дэйв, можешь объявить своим людям, у нас все в порядке. Сейчас проводим некоторые испытания. Мы отправимся дальше в течение часа.

– Все хорошо?

– Ну, у нас износились несколько клапанов и фидерная линия, и у часов нарушена синхронизация. Мы проверили отчеты техников, в порту они до них так и не добрались.

Первым порывом Коллингдэйла было надавать всем по башке. Должно быть, это было по нему заметно, когда он выразил надежду на то, что на пути к Лукауту проблем больше не возникнет.

– Ты не можешь обвинять инженеров, Дэйв. Перед отправкой все делалось второпях. На самом деле все должно было продержаться еще пару рейсов. Но никогда нельзя быть полностью уверенным. Я имею в виду клапаны и фидерную линию. С часами мы разобрались. Сейчас я меняю линию. Однако клапаны – другое дело. Сложная работа, можно сделать только в порту. Нам остается только остаток пути обращаться с ними поосторожнее.

– Как ты будешь обращаться осторожно с прыжковыми двигателями?

– Разговаривать с ними понежней.

– Алекс, можно, я еще раз спрошу...

– Кораблю ничто не угрожает, Дэвид. Эти штуки спроектированы так, что при первом намеке на серьезную проблему они переходят в режим обычного полета и выключаются. Совсем как сегодня утром. – Ее голос изменился, стал глуше. – Другой вопрос, доберемся ли мы до Лукаута.

– А небо далеко, Бумер?

– Оно так близко, что можно дотронуться, Шалла.

– Правда? Календула говорит, что оно очень далеко.

– Только если ты откроешь глаза.

Специальный летний выпуск «Шоу гумпов». Детский канал. 21 июня.

– Внутри Омеги нарастает электрическая активность, – заметил Скай. Облако приближалось к ежу.

– Расчетное время пятьдесят минут, – сообщил Билл.

Скорость сближения уже превысила 30 км/час.

«Хеффернан» отошел на 80 миллионов километров, минимальное расстояние, разрешенное Хатчинс. Астронавты следили за облаком при помощи полудюжины зондов, летящих вместе с Омегой, и поддерживали готовность к прыжку, чтобы при необходимости быстро улететь. Из-за этого расходовалось много топлива, а когда они вернутся на «Серенити», кораблю понадобится разнообразный ремонт. Но дело того стоило: люди хотели точно знать, что вернутся назад.