— На лошадиное кладбище. Отец Малакая ведь берет к себе старых лошадей, и им свойственно умирать. Хоронят их на старом лошадином кладбище. Я покажу тебе могилу своей первой лошади. Можешь и об этом написать. Чисто ирландская традиция хоронить лошадей отдельно и с могильными камнями.

Эна кивнула и догнала парня. Теперь они шли рядом, но продолжали молчать. Собственно, о чем говорить, идя на кладбище? Тропка давно закончилась, и они давили ногами кусты черники, петляя между деревьев по пологой горке, с которой вскоре открылся вид на неглубокий овраг, где по кругу расположились могилы лошадей. Эна осторожно ступала за Диланом, стараясь приминать уже примятую им траву. Издалека доносился плеск ручейка, даря кладбищу мнимую романтику.

— Вот она, Мисти, — указал Дилан ногой на едва проступающий из земли серый камень с выдолбленным именем, а потом нагнулся и смахнул огромный лист.

Эна почувствовала его грусть и решила перейти к следующей могиле. На этот раз имя было выбито не сверху, а на боку камня, и чтобы рассмотреть его, пришлось присесть на корточки. Края поросли ярким мхом, а сверху камень почти сравнял с землей лишайник, охраняя покой какого-то Снупи. Эна хотела посчитать могилы, но сбилась на втором десятке.

— Почему не везде выбиты имена? — поинтересовалась она, обойдя почти полный круг.

— Вообще-то они везде выбиты, только старые камни были большими и ушли под землю. Это сейчас мы изначально делаем их маленькими, чтобы аутентично смотрелось. Понимаешь?

— Понимаю, — кивнула Эна, хотя понимала совсем другое.

Сейчас она только сообразила, что они дошли до той части леса, куда умчалась ночная лошадь. Только если та неслась через поле, то они прошли леском, оттого и путь срезали чуть ли не наполовину. Лошадь-призрак... Бред какой-то... Эна завершила круг и пошла по новой, словно желала споткнуться о подкову у нужного камня, но лес молчал и не подавал никаких знаков. Молчал и Дилан. Он вновь сунул руки в карманы и следил за ней больше из вежливости, чем из интереса.

— Ты чувствуешь энергетику места? — спросил он неожиданно.

Эна пожала плечами, не в силах прекратить рассматривать деревья, словно те могли скрывать от нее таинственную лошадь.

— А ты хоть на минуту можешь представить себе, что маленький народец существует и мы сейчас здесь не одни? — задала свой вопрос Эна, и теперь настал черед Дилана пожать плечами.

— А почему бы нет. Они ушли в холмы, чтобы не мешать людям, а мы теперь бережем лес, чтобы не мешать им. Пока нет конфликта, к чему встречи? Судя по нашим сказкам, они редко имеют хороший конец, потому что люди привыкли требовать, но не давать. Не так ли?

— Не все. Я вот хотела бы вернуть кольцо, — Эна прокрутила кольцо вокруг пальца. — Говорят, Декпан ссудил на него деньги у лепрекона и не вернул долг.

— Это отец придумал?

— Нет, это было написано в дневнике Эйнит, — соврала Эна достаточно быстро, чтобы Дилан поверил ей. — Вот я и ищу лепрекона, чтобы вернуть долг. Не зря же меня назвали ее именем.

— Зачем искать? Брось кольцо в озеро. Говорят, это самый верный путь в царство фейри.

— Нет. Я уж лучше встречи с лепреконом подожду. Интереснее.

Дилан вынул руки из карманов и даже сделал шаг вперед, к Эне.

— Ты это сейчас серьезно сказала? Про лепрекона?

— Я давно не была настолько серьезной, — пролепетала Эна, ощутив, как сжалось сердце в нехорошем предчувствии — уж слишком изменился голос Дилана. Возможно, не только к ней наведывался этот красавчик с шилом... — Аты действительно никогда не встречал лепрекона? Даже в детстве? После всех рассказов отца?

— Я не настолько впечатлительный, — бросил Дилан грубо и протянул руку.

Только не ей, как оказалось.

— Гляди, она опять пришла.

Эна обернулась: в круге стояла куница.

— Тут начнешь верить не только в лепреконов! — озвучил Дилан и ее мысль, затем сунул руку в задний карман и вытащил свернутую упаковку от овсяного печенья. Последнее совсем раскрошилось, но он рискнул протянуть зверьку ладонь, и куница подошла, схватила большой кусочек и рванула к примятой траве в том направлении, куда следовало возвращаться.

— Говорит, нам пора уходить.

Эна кивнула, чувствуя, как сердце подпрыгнуло к самому горлу. Дилан стряхнул крошки и сунул пустую обертку обратно в карман. Куница не убегала и, совсем по-человечески оборачивалась, чтобы убедиться, что люди не отстали. Зверек спешил, и они примерились к темпу куницы. В вершинах зашумел ветер, наполнив лес странными звуками.

— Будет дождь! — крикнула Эна совсем не вопросительно и подняла глаза.

Хорошо, что они уже выбрались на утрамбованную тропу, иначе она бы зацепилась за корень. Свет закрыли не тучи, а вороньи крылья. Птицы спустились до самых голов, чуть не цепляясь когтями за волосы. Эна подняла руки, чтобы отмахнуться, и тут же почувствовала, как по штанине карабкается куница. И вот она уже на груди и тычет носом в подбородок.

— Гряд Лят! — услышала Эна истошный вопль Дилана.

Он схватил с земли палку и швырнул в воронье облако.

— Гряд Лят! — повторила она за ним непонятную фразу, защищая ладонью голову куницы. — Гряд Лят! — закричала она громче, швыряя в ближайшего ворона невидимую палку.

— Гряд Лят! — крикнул Дилан в последний раз вслед улетающим воронам.

Куница продолжала висеть на груди Эны, и пушистый хвост бил ее по коленкам.

— Что ты сказал им? — спросила Эна, глядя парню прямо в глаза.

— Чтобы они улетали прочь! — ответил Дилан, не отводя взгляда.

— И они поняли тебя?

— Конечно! Это же ирландское воронье, — добавил он тут же. — Попросил бы по-английски, не поняли бы... Эна, чего ты так на меня смотришь? Что я должен был делать, как не отбиваться палкой. Видел, что они слетаются на падаль, но чтобы на живую куницу...

Эна еще сильнее прижала зверька к груди. Либо это простое совпадение, либо Дилан выжидает, чтобы признаться в собственном знакомстве с народом холмов. Она упала в форте, увидев скрипачей. И он, он тоже упал с лошади именно в форте... Почему бы вновь не спросить его в лоб и про ворон, и про... Куницу... И только Эна приготовилась раскрыть рот, как куница ударила ее мордой в подбородок. Да так сильно, что аж зубы звякнули.

— Успокойся! Успокойся... — погладила она зверька. Она будет молчать, пока молчать. Может, Дилан заговорит сам? Так будет лучше. Иначе он высмеет ее. Или же нет, и он действительно всего лишь отогнал воронов, не зная, кто это... А знает ли она? Нога ведь заклеена. Золотой пластырь на месте... На месте... А если он не спасает, а наоборот служит наводкой для слуг королевы? Быстрее домой и оторвать его. Хоть с кожей! Проклятый лепрекон! Предатель!

— Ты чего хромаешь?