– Ну и что?

– Мои постояльцы! Мне нужно срочно готовить завтрак! – Эллен протянула руку за своими джинсами, но задержалась на миг и в смятении покосилась на Саймона. – Я должна еще успеть принять душ.

– Ага, тот сладкий сок? Вкуснотища! Позволь мне попробовать. – Он потянулся за ней.

Она легко и быстро попятилась назад.

– Смейся и дразнись сколько хочешь, но это моя обязанность. Люди заплатили, чтобы им готовили завтрак…

– Все знают, что вчера у тебя был кошмарный день. Ни один человек, если он в здравом уме, не осудит тебя за то, что ты сегодня расслабишься. Они могут сами приготовить себе завтрак. Успокойся, Эл. Считай, что ты получила индульгенцию.

Было видно, что слова Саймона ее не убедили.

– Я… гм… должна принять душ.

Саймон еще понежился бы в удобной постели, но образ Эл, нагой и мокрой в душевой кабине, был слишком большим искушением.

Эллен беспомощно хихикала, когда он вломился к ней.

– Саймон, я тороплюсь! Вон отсюда! Сгинь!

– Эл, просто позволь мне тебя помыть, – умолял он. – Я не буду злоупотреблять… то есть… если ты сама меня не попросишь. – Он скользнул своей намыленной рукой к ней между ног.

Она запищала и оттолкнула его назад к стенке.

– Ты дашь мне наконец сполоснуться самой? Ты слишком громоздкий. Мы нальем здесь целое озеро!

Я не виноват, что я такой большой, – сказал Саймон, с невинным видом хлопая глазами. – Ну пожалуйста, позволь мне ополоснуть тебя…

– Прекрати! – Эллен отгоняла его тяжелыми ударами, фыркая от смеха. – Ты устраиваешь большой беспорядок! О Боже, ты сущее наказание, Саймон!

– Больше чем наказание, – сказал он и, схватив обе ее руки, обернул вокруг своего пульсирующего фаллоса. – Проверь меня, малыш.

Эллен, смеясь и отплевываясь, спаслась бегством.

Саймону нравилось заставлять ее смеяться. Это кружило ему голову.

Однако его торжество тотчас угасло, когда настало время спускаться в столовую. Ему было нечего надеть, кроме хрустящих от грязи джинсов. Вместо грязной рубашки Эллен выдала ему лучшее, что у нее нашлось. Одну из ее ночных пижам с розовыми цветочками, единственную достаточно свободную, чтобы мало-мальски годиться ему по размеру.

Саймон оставил свои грязные ботинки на коврике у порога и последовал за Эллен вниз.

Мюриэл подняла глаза от газеты и наградила его долгим, равнодушным взглядом.

– Так-так, – сказала она, – вы нашли в себе мужество остаться до завтрака. Вы делаете успехи, Саймон.

Лайонел ухмыльнулся.

– Мама! – воскликнула Эллен.

– Спасибо, миссис Кент, – кисло сказал Саймон. – Очень мило, что вы это заметили.

– К вам здесь относятся вполне благожелательно, – сказала Мюриэл. – Да, кстати, Эллен, Мэри Энн рассчиталась сегодня рано утром, они с Алексом и Бойдом уехали около семи. Она просила передать тебе «до свидания» и сказать, что очень сожалеет обо всех этих событиях, но стресса становится несколько многовато.

– Я ее не осуждаю, – натянуто сказала Эллен.

– Малодушная женщина, – проворчал Лайонел. – Трусиха.

– Что такое? – Эллен подняла нос, принюхиваясь. – Такой запах, будто что-то пригорело. Мама! Ты пекла что-то?

Мюриэл улыбнулась. Нет. Не я.

– Тогда кто?

В это время из распахнувшейся кухонной двери выскочила Мисси, вся в кольцах дыма. Прокладывая путь корзиной с темными, неправильной формы предметами, она торжествующе объявила:

– Я испекла булочки! – Триумф сделал прекрасным ее худощавое лицо.

– Ты? – Эллен разинула рот. – Это твои булочки?

– Все мои собственные, – гордо подтвердила Мисси. – Видите? Лимон с маком. Я просто следовала инструкциям в кулинарной книге.

Эллен заморгала.

– Я считаю, это замечательно! Это так впечатляет!

Мисси сияла.

– Понимаете, я хотела вам помочь. Я рада, что вы одобряете.

– Ну, так ты позволишь нам их съесть или нет? – сказал Саймон.

Булочки были хрустящие сверху и клейкие внутри. В них было также полно горьких комков плохо размешанного разрыхлителя. Но все восторгались отменным вкусом теста, и Мисси грелась в лучах их похвал. Каждый из присутствующих съел по булочке, за исключением Саймона, который уплел восемь.

– Боже милостивый, – слабо выговорила Мюриэл. – Эллен, дорогая, ты бы лучше приготовила мужчине ветчину и яйца.

– Я сделаю! – сказала Мисси, вскакивая с места.

– Нет-нет, спасибо, – торопливо сказала Эллен. – Ты очень добра, Мисси. Но тебе уже и так пришлось достаточно тяжело с булочками. Я сама позабочусь об этом.

Саймон быстро разделался с шестью яйцами, тремя толстыми ломтями жареной ветчины и уже намазывал маслом очередную английскую булочку, когда в голове у него достаточно просветлело, чтобы почувствовать смущение. Он сбавил темп и посмотрел на присутствующих.

Мюриэл пребывала в сдержанном ужасе. Мисси была преисполнена благоговения. Эл выглядела встревоженной. Лайонел смотрел на него с задумчивой тоской.

– Помнится, когда я был молодым парнем, – сказал он, – я мог есть вот так же. Сейчас, я уверен, моих зубов не хватит на все это. Наслаждайтесь, пока можете, дружище. Ничто не вечно.

– Я и наслаждаюсь. – Саймон искоса взглянул на Мюриэл. – Я не ел весь вчерашний день, – пробормотал он. – Только немного арбуза.

– Не чувствуйте себя обязанным оправдываться передо мной, – сказала Мюриэл и повернулась к Эллен: – Приходила Би, выяснить, насколько ты в форме, чтобы помочь с пирогом к праздничному столу. Я захвачу тебя на ярмарочную площадь, когда ты будешь готова.

– Я ее подвезу, – сказал Саймон.

Лицо Эллен светилось лучистой улыбкой.

– Я поеду с Саймоном.

Выражение лица Мюриэл явилось для Саймона сюрпризом, вызвало в нем трепет замешательства. Она не выглядела ни подозрительной, ни недовольной. И глаза у нее были кроткие.

Но момент промелькнул почти так же быстро, как возник. Взгляд ее снова стал неодобрительным.

– Эллен, – сказала она, – найди ему что-то другое из одежды, прежде чем поедешь. Что-нибудь более подходящее для мужчины. Эта розовая вещь – стыдоба.

Саймон шнырял по ярмарке, пока наконец не увидел разноцветный, как радуга, шатер с трафареткой: «Школа Ларю. Художественный клуб старших классов». Хэнк находился внутри павильона, болтая с парой пожилых леди. Преподаватель Саймона был коротышка в круглых очках, делавших его похожим на лягушонка. Его черные волосы, собранные в хвостик, и эспаньолка заметно поредели и поседели.