работу брать не хотел. Короче, домик я продала, хоть и рухлядь, и тмутаракань, а все-таки деньги. Ну и, как я уже сказала, пустила часть на взятки, а часть на жизнь оставила. А там уж Альбина постаралась. Повезло, что папочка у этих шмар гулящий, и в итоге, видать, из-за чувства вины и стыда перед женой, взял по протекции ее сестры постороннего человека в свой магазин. Я все рассчитала верно. Мне Альбина по пьяни призналась. И сказала, что у него еще кто-то есть, ей видно со стороны. Заикнулась как-то, что он стал похож на того себя, которым был, когда с ней изменял супруге своей. — Я покраснела, но ничего не сказала. Не ее дело. — Так что повезло, что батя хоть и развратник, но совестливый! — И она мерзко засмеялась, с хрипотцой, будто была старухой или завзятой курильщицей.

— А откуда яд взяли?

— Была подруга у меня по переписке из ЮАР. Из наших. Скучно ей там. Я ей свою историю рассказала, подруг-то я с таким мужем сама всех распугала, а возобновлять отношения не хотелось. Нужен был кто-то новый. Вот она и пригласила. Виза не нужна в эту страну. Я пожила немного с ней после больницы, в себя пришла. И вот уже там появился план мести. Фотография с номерами машины хранилась теперь уже в моем телефоне, но я пока не знала, что с этим делать.

— И вы привезли с собой яд…

— Да.

— Если бы не этот свидетель, — вздохнула я мечтательно.

— Сама бы нашла! Просто быстрее получилось.

Я могла с этим поспорить. За год вряд ли можно было кого-то найти. Всё это — цепь случайных обстоятельств, которые сыграли на руку преступнице, а не нам.

— И вы решили, что это дочки Федора были за рулем.

— Ну конечно! Молодые, стройные, черные волосы. Подходили под описание!

— А вас не смутило, что из второй машины две другие вышли?

— Да какая мне разница, как вы там устроились в своих машинах? Вы все виноваты! Просто я третью не могла найти. Первая ходила всегда одна, а вторая с двумя подругами. Одна маленькая кучерявая, вообще не подходит, а другая, хоть и высокая и фигура похожая, но рыжая.

— Цвет — красное дерево.

— Да плевать, как он называется. — Я вновь обратила внимание на ее волосы — черные корни видны даже в сумраке, который начал проступать в атмосфере, — и вспомнила наш незначительный, как мне тогда казалось, разговор про краску для волос. М-да, давно мы тут сидим, если уже стало темнеть. Не меньше часа. Я посмотрела в небо. Все облачка, имевшие ранее причудливые формы, превратились в густую серую массу. — А вот когда ты сказала, что была брюнеткой, я поняла, что нашла свою третью. Выследить, где ты живешь, было несложно. Ты никогда не оборачиваешься.

Я поежилась от этой фразы. Затем до меня кое-что дошло.

— Кукла! Это вы подбросили?

— Какая кукла?

— По типу куклы вуду! Перетянутая веревкой с узлами!

— С какими узлами?! Ты мне зубы-то не заговаривай!

Она опять начала злиться. По лицу видно, что сейчас снова нападет. Все, я оттянула неприятный момент, насколько смогла. Но помощь так и не пришла. Придется справляться самостоятельно.

Она набросилась на меня — резко, стремительно, словно хищник в погоне за добычей. Доберман отозвался на это истошным лаем и попытался прыгнуть на нас, но ему снова помешала цепь. Дарья схватила меня за шею, впиваясь в нежную кожу своими неровно обгрызенными ногтями, пуская мою кровь, и стала оттискивать меня в сторону озлобленного пса. Я слышала, как он кровожадно клацал за моей спиной зубами, все громче и громче, наконец я почувствовала его зловонное дыхание не только своим носом, но и затылком, волосы у корней обдало будто горячим ветерком, и я поняла, что еще немного, и он вцепится в меня, прямо в голову, и мне настанет конец. Нужно что-то срочно предпринять, чтобы остаться в живых!

Я пошла на риск — одним движением легла (насколько позволяли ее руки, держащие меня за шею), и ее лицо в итоге оказалось прямо перед мордой ревущего пса. В испуге она слегка отшатнулась, из-за чего ей пришлось ослабить хватку на моем горле. Я быстро глотнула воздуха, а то уже начинала чувствовать, что сознание меня покидает, а затем резко подняла ноги и перекинула Дарью через себя. Она этого никак не ожидала. Отползая ближе к забору, я слышала, как она визжит, а пес, успев порычать еще пару секунд, долгожданно заткнулся. Обернувшись, я подтвердила свою догадку: доберман вцепился Дарье в ногу выше колена.

— Инесса! — услышала я отдаленный голос, зовущий, скорее всего, меня. Вряд ли тут много Инесс гуляет, самоубийственно и глупо проверяя себя на съедобность.

— Жан! — закричала я.

Помощь близко!

Однако рано я радовалась. Дарья догадалась ударить пса пальцем в глаз. Тот заскулил, ослабив хватку, и она сумела вырваться, после чего тут же прыгнула к забору, оказавшись возле меня. Ужасающая рана на ноге, из которой сочилась кровь и свисала клочьями кожа, не охладила ее пыл. Убийца снова кинулась ко мне. Я попыталась отползти в другую сторону, но все зря: она схватила меня за волосы и резко на себя потянула. Я завизжала, болтая ногами, пытаясь удержаться на своей половине, а руками царапала чужие грубые пальцы, но в какой-то момент она дернула меня в сторону добермана, правая нога тоже скакнула в ту сторону, и пес мгновенно этим воспользовался, вцепившись уже в меня — чуть выше кроссовка, в щиколотку, выше не смог достать.

Я орала, пес тянул свою добычу на себя, но ткнуть пальцем ему уже в другой глаз я не могла — слишком далеко, да и руки мои заняты борьбой. Так они и тянули меня в разные стороны, а я представляла себя человеком из Древней Руси, посаженным огорченным царем на дыбу за какой-то незначительный промах. Наконец я догадалась превозмочь свою боль, отключиться от нее и задействовать другую ногу. Хоть это было и неудобно, но я сумела ударить несколько раз добермана по голове, молясь, чтобы все эти рассказы о том, что челюсть у собак переклинивает и они не могут ее разжать, были просто мифом. Может, и так, а может, доберман у нас попался со сговорчивой челюстью, но он все же меня выпустил после пятого пинка в лоб. К сожалению, при каждом ударе его голова дергалась и клыки, сжимавшие мою ногу, соответственно рвали все больше и больше плоти. Однако я была на свободе,