дрожь берет. И бесит, бесит… Увидела бы его, взяла бы утюг и хреначила, хреначила, пока его рожа не превратится в кровавое месиво… Лишь бы этой улыбочки больше не видеть! Так вот, возможность подзаработать с тех пор осталась. Просто, когда я родила, не было на это времени. Но когда я поняла, что пора бежать, я хоть и дурочка, попавшаяся на девичью мечту, но и я понимала, что без денег ты никто. Тем более я не знала, примут ли меня родственники отца. В общем, мне нужно было доделать заказ и объяснить юристу, что я переезжаю в другой регион, и это он мне должен звонить, а то у меня будут брать за роуминг, а денег у меня нет. И Интернета там не будет. И вот я сижу и доделываю дела, параллельно пакую вещи. И тут я лезу в сумочку и вижу там ингалятор, и начатый, и запасной. И я понимаю, что так привыкла в сумочке его таскать, уже воспринимаю его как косметичку, кошелек или телефон, короче, предмет первой необходимости, который должен быть со мной. И я забыла отдать пожилой родственнице его! А она даже не знает, что у ребенка астма! Мы же не общались раньше. А в этот день все было бегом. Короче, я кладу его в спортивную сумку с вещами и отношу в машину. Я понимаю, что сегодня я еще не могу уехать, у меня нет ответа ни от юриста, ни от заказчиков. А из сумки опять могу забыть достать. Поэтому я решила ехать так, увезти пока свои вещи, которые не понадобятся мне в квартире эти дни. Так вот, собрала я эту сумку и убрала в багажник. Но поехать сразу не смогла. Мне позвонил юрист, мы перешли на скайп, а затем позвонил заказчик, и пришлось переделывать работу. Казалось бы, я все спланировала, все рассчитала. Но знаешь, что произошло? — Я догадывалась, но молчала. — Поздно вечером в мою машину врезались. Но окна моей квартиры выходят на другую сторону, я даже не слышала ничего. Это потом мне сосед рассказал, что он видел. Он как раз курил на балконе. Он сказал, что мажорки ехали на двух машинах. То ли пьяные, то ли обдолбанные. Ржали вовсю. Мало ли таких? Отбросы общества. — Мне, разумеется, не нравилось то, что я слышу, но я молчала. — Мне, говорит, все видно было. Сперва вылезла та, что на джипе крутом врезалась в твою машину, стоящую на обочине, прямо под моим балконом. Потом две другие из второй машины выбежали. Все три — брюнетки с длинными волосами, довольно стройные. Он это видел, когда преступницы попали под свет фонаря. А так в темноте больше ничего и не разглядел. Машина врезавшаяся тоже под фонарь угодила, вот он номер и записал. Вторая машина дальше встала, ее не видно толком. Но мне на вторую плевать, — махнула она рукой. — А дальше дело техники. Кому надо, на лапу дала, продав кое-что, и получила имя и адрес владельца. Филиппов Федор Алексеевич. Но за рулем-то явно был не он…

Я вздохнула и потерла лицо рукой. Откуда-то из тумана, окутывавшего мое прошлое, доносились голоса. «Давай машинами поменяемся!» — «Ага, Инька, захотела на „Бэхэ“ крутой покататься? Что, „Жигуль“ твой разваливается, да? — истерический хохот Изи все нарастал, давя на мои барабанные перепонки. — Немцы знают толк в машинах! Попрошу папочку такую же мне купить! А то днюха прошла, а подарка обещанного я так и не увидела! Копит, говорит. Ну вот за простой пусть не „Рено-Дастер“ покупает, как обещал, а „Бэху“!» — «Губу раскатала, — ворвался в сознание другой голосок. — Наш папочка баловать просто так не будет. Бери что дают. Хотя бы в вуз меня возить будешь!» — «Мелочь, не наглей!» — «Ну Изя, — услышала я себя со стороны, — пару кварталов дай проехать! Ненавижу я наши тачки, а за рулем иномарки никогда не была! Тем более за рулем „БМВ“». — «Ну ладно, чего не сделаешь ради подруги!»

После этой фразы звуки прошлого стали понемногу отдаляться, выполнив свою функцию: напомнив мне, кто во всем виноват. К своей тачке я все-таки привыкла. Автомат и механика — две огромные разницы, как оказалось.

— А что с ребенком случилось? — спросила я, так как она бросила ту историю на середине и переключилась на трех горе-подруг. Точнее на двух закадычных подруг и сестру одной из них. Но эту-то историю я знала, и мне было неинтересно. Разве что за исключением некоторых маленьких деталей. Но обвиняли-то нас троих в смерти ребенка!

— Что случилось, а то ты не знаешь! Убийца! — Ну вот, я же говорю.

Я посмотрела в лицо сумасшедшей. Глаза навыкате, в них есть что-то ненормальное. Лицо пошло красными пятнами. Как есть психическая. Почему же ее выпустили из лечебницы?

— И как же именно я убила вашего сына?

— Муж позвонил, — перешла она на другую тему. Или это все-таки ответ? Даже доберман перестал рычать — заслушался. Просто сел рядом с нами. — Сказал, возвращается раньше, да не один. С новым партнером, очень важным. Сказал, жена вкусно готовит, заманил домой. Похвастаться мной хотел. К тому же синяки зажили, пора ставить новые… — вздохнула она. — Короче, велел что-то там приготовить, что у меня якобы всегда отменно получается. Я по прошествии года уже и забыла, что именно… Но это не важно. Я поняла, что у меня мало времени. Плюнула на все, выключила компьютер, выйдя изо всех аккаунтов, захватила дамскую сумку, ветровку и пакет с оставшимися вещами, все это поставила рядом с собой в салон. И поехала в деревню. Я родственнице позвонила, как только поняла, что ингаляторы у меня. Но она меня заверила, что с мальчиком все хорошо. И вот я еду, уже приближаюсь к райцентру, а она звонит и орет, что мальчику плохо. Приступ. Не может дышать. Что, мол, делать? Она никогда с таким не сталкивалась.

— Скорую вызвать, — подсказала я правильное решение, хотя оно уже никого не могло спасти. Капитан очевидность в моем лице.

— Но я ведь уже близко! — то ли спорила со мной, то ли просто продолжала рассказывать Дарья. — А скорая пока доедет в отсталую деревушку по таким дорогам!.. Да еще и дождь шел, дороги размыло. Это у меня шины специальные грязевые. Хоть что-то хорошее в этой машине было.

— А почему вам муж не купил другую?

— А зачем? Если мне куда-то надо, точнее не мне, а по нашим общим делам, то он давал мне корпоративную