Следующие месяцы после Рейда я вспоминала все мамины уроки, стараясь высечь их в своем сердце, пока они не слились с кровью в моих венах. Что бы ни говорил мир, моя магия прекрасна. Даже лишенная сил, я благословлена богами.

Слезы Инана напомнили мне о той губительной лжи, которую нас заставили проглотить. Саран постарался на славу – его собственный сын ненавидит себя больше, чем я когда-то.

– Ладно, – шепчет он. – Пора.

Я собираюсь с духом, чтобы разжать пальцы и протянуть ему кожаную сумку.

– Не переусердствуй, – предупреждает он. – Помни, несколько воскрешенных должны тебя прикрывать.

– Знаю, знаю! – Я закатываю глаза. – Начинай уже.

Хочу быть хладнокровной, но сердце замирает, когда Инан выходит из тени и направляется к воротам. Вспоминаю его грубую руку, которая сжимала мою, и странное облегчение, нахлынувшее следом.

Двое в масках у входа обнажают мечи. Те, что прятались в листве, тоже выходят. Наверху звучит хор щипков – лучники натягивают тетиву.

Инан тоже их слышит, но нахально идет вперед, останавливаясь лишь на полпути, в сотне метров от ворот.

– Я пришел заключить сделку, – объявляет он. – У меня есть то, что вам нужно.

Он бросает мою сумку на землю и достает солнечный камень. Нужно было сказать ему о приливе энергии. Даже издалека слышен его крик.

Дрожь охватывает его с головы до ног, ладони пульсируют мягким голубым светом. Гадаю, явился ли ему Ори.

Это зрелище – то, что нужно маскам. Несколько человек с оружием в руках выходят из тени и медленно окружают его, готовые напасть.

– На колени, – рычит женщина. Из осторожности она отдает приказы, стоя у самых ворот. Указывает куда-то своим топором и кивает, после чего еще несколько фигур покидают укрытия.

Боги. Их больше, чем мы думали. Сорок… Пятьдесят… Шестьдесят? А сколько целятся в него с деревьев?

– Сначала приведите ваших пленников.

– Сначала ты сам попадешь в плен.

Деревянные ворота открываются. Инан смотрит на женщину-командира и отступает назад.

– Простите. – Он отворачивается. – Боюсь, сделки не выйдет.

Я выбегаю из подлеска, мчусь со всех ног. Инан изо всех сил бросает мне солнечный камень, словно мяч для агбон. Камень летит быстрее кометы. Подпрыгиваю, чтобы его поймать, прижимаю к груди и с кувырком приземляюсь.

Вздох вырывается у меня, когда энергия камня наполняет тело, нахлынув опьяняющим приливом. Сила камня воспламеняет аше в моей крови, и кожа начинает гореть.

Передо мной в разных образах появляется Ойя, на ней алые шелка, оттеняющие темную кожу. Ветер развевает юбки и играет в волосах, раскачивая бусины, обрамляющие лицо богини.

Белый свет струится с ее ладони, когда она протягивает руку. На краткий миг наши пальцы соприкасаются…

Я возвращаюсь к жизни.

– Взять ее!

Кто-то кричит за спиной, но я не могу разобрать, что именно. Магия бушует в крови, призывая духов со всех сторон. Они спешат ко мне, налетая, словно цунами, шум заглушает крики живых.

Как волны, покорные морю, души сливаются со мной.

– Эми авон ти о ти сун…

Я прижимаю руку к земле, и на этом месте тут же образуется глубокая трещина.

С протяжным стоном оттуда восстает армия мертвых.

Они вырываются из земли, образуя ураган из веток, камней и пыли. Их тела обретают плоть от серебряного света моей магической силы, которая рождает бурю.

– В атаку!

Резкий удар раздается в воздухе.

Дыхание спирает, когда я вижу, как кулак Кваме врезается в челюсть Тзайна.

Его голова безвольно падает на грудь, окровавленная, вся в синяках от побоев. Свежая кровь заливает Тзайну глаза, сводя на нет все лечение Зу.

Кваме оборачивается ко мне и хватает за подбородок:

– Кто еще знает, что вы здесь? Где остальные солдаты?

Несмотря на ярость в глазах, голос у него сдавленный, глухой от отчаянья. Как будто пытки причиняют ему не меньше боли, чем нам.

– Нет никаких солдат. Найди девушку-мага, что путешествует с нами, – она подтвердит каждое мое слово!

Кваме закрывает глаза и глубоко вздыхает. На несколько секунд он застывает, и я начинаю дрожать от напряжения.

– Те, что явились в Варри, были похожи на тебя. – Он вынимает из-за пояса костяной кинжал. – Даже звучали, как ты.

– Кваме, пожалуйста…

Он вонзает кинжал в ногу Тзайна. Не знаю, кто из нас двоих кричит громче.

– Если ты злишься, ударь меня! – Я бьюсь о ствол, тщетно пытаясь порвать веревку. Лучше бы Кваме ранил меня. – Ударь меня. Рань меня.

Будто ножом по сердцу, бьет образ Бинты, который возникает передо мной. Она тоже страдала из-за меня.

Кваме бьет Тзайна в бедро, снова и снова, я опять кричу, а глаза слепнут от слез. Трясущейся рукой он вытаскивает кинжал из раны. Дрожь усиливается, когда он подносит острие к груди Тзайна.

– Твой последний шанс.

– Мы вам не враги! – кричу я. – Стражники в Варри убили и наших близких!

– Ложь. – Голос Кваме обрывается. Он справляется с дрожью и отводит лезвие назад. – Те стражники – ваши люди. Ваши близкие…

Полотнище у входа распахивается. Фолаке вбегает внутрь, едва не врезаясь в Кваме.

– На нас напали!

Тот мрачнеет:

– Ее солдаты?

– Не знаю. Думаю, среди них маг!

Он сует в руку Фолаке костяной кинжал и выбегает из шатра.

– Кваме…

– Оставайся тут! – кричит он в ответ.

Фолаке оборачивается и смотрит на нас. Видит мои слезы и кровь, бегущую по ноге Тзайна. Подносит ладонь ко рту, роняет кинжал в грязь, а затем выбегает.

– Тзайн? – зову я. Он сжимает зубы и прислоняется к корню дерева. Пятна крови проступают на штанах. Он медленно моргает, хотя заплывшие от ударов глаза почти не открываются.

– Ты в порядке?

Слезы обжигают глаза. Избитый и раненый, он все еще беспокоится обо мне.

– Нужно убираться отсюда.

С удвоенной силой натягиваю веревки, связывающие запястья. Раздается треск. Они начинают поддаваться. Веревка врезается в кожу, но грудь сдавливает от другой боли.

Как будто я снова во дворце, в золотой клетке. Нужно было бороться так же, как сейчас. Если бы мне хватило смелости, Бинта была бы жива.

Стиснув зубы, я упираюсь каблуками в землю, а носками в ствол дерева. Хрипя, изо всех сил тянусь вперед.