Смотреть на то, что делает Зу, – все равно что вернуться в детство. Мне снова пять, и я иду за мамой с бинтами и горшком горячей воды. Когда целительнице Ибадана не хватало сил, чтобы справиться самой, они с мамой работали вместе. Садились рядом, и, пока целительница лечила, мама следила, чтобы больному не стало хуже. Лучшие жнецы не только управляют мертвыми, крошка Зел. Они помогают другим выжить.

Смотрю на ладошки Зу, вспоминая руки матери. Хотя девочка еще мала, она на удивление хорошо владеет своей силой. Все становится на свои места, когда мы узнаем, что именно она первой из предсказателей коснулась свитка.

– Я не понимала, что это, – говорит она хриплым от напряжения голосом. Фолаке протягивает ей деревянную чашку с водой. Зу благодарно кивает и делает глоток. – Мы не были готовы, когда стражники Сарана спустились в Варри и напали на нас. Мы едва сумели спастись, когда они пришли за свитком.

Инан и Амари обмениваются красноречивыми взглядами. Чувство вины, весь день омрачавшее лицо Инана, я теперь замечаю и в чертах Амари.

– После Варри стало ясно: нужно безопасное место, где стражники нас не найдут. Все началось с пары шатров, но когда мы разослали зашифрованные сообщения предсказателям Ориши, лагерь начал расти.

Инан подается вперед:

– Вы построили это поселение за месяц?

– Не совсем так. – Зу пожимает плечами. – Похоже, что боги сами направляли к нам предсказателей. Прежде чем я поняла, что случилось, лагерь воздвигся сам собой.

Тень улыбки появляется на губах девочки, но исчезает, когда она поворачивается к Амари и Тзайну. Она вздыхает и опускает глаза, в смятении обхватывая себя руками.

– То, что мы с вами сделали… – Ее голос обрывается. – То, что я позволила им сделать… Мне очень жаль. Клянусь, это далось нелегко. Но когда наши разведчики доложили об аристократке со свитком, мы не могли рисковать.

Она зажмуривается, ресницы блестят от слез.

– Мы не хотели, чтобы то, что случилось в Варри, повторилось здесь.

При виде слез Зу у меня тоже щиплет в глазах. Лицо Кваме кривится от боли. Мне хочется ненавидеть его за то, что он сделал с Тзайном, но не получается. Я не лучше его. Даже хуже. Если бы Инан не остановил меня тогда, я бы заколола того предсказателя в маске, только бы получить ответы. Он валялся бы в грязи, а не лежал на койке, ожидая, когда Зу исцелит его.

– Простите меня, – выдавливает Кваме. Его голос тихий и хриплый. – Но я обещал своим, что любой ценой сохраню им жизнь.

Я снова вспоминаю пламя, бушующее вокруг его лица, но теперь оно не кажется мне таким пугающим. Да, от этого кровь стыла в жилах, но он боролся за близких, за наш народ. Даже боги не стали бы винить его. Как могу я?

Зу стирает слезы со щек. В эту секунду она кажется гораздо младше, чем мир позволил ей быть. Следуя минутному порыву, я наклоняюсь и обнимаю ее.

– Мне так жаль, – рыдает она, уткнувшись мне в плечо.

– Все в порядке. – Я глажу ее по спине. – Вы пытались защитить своих людей. Делали то, что должны были.

Ищу поддержки у Амари и Тзайна, и они кивают. Нельзя винить ее, ведь мы сделали бы то же самое.

– Вот. – Зулайка вынимает свиток из кармана черной дашики и вручает его мне, – берите все, что нужно. Каждый из нас готов пойти за вами. Люди слушают меня только потому, что я первая прикоснулась к свитку, но если Амари права, вы – избранные богами, и мы исполним любой ваш приказ.

От этих слов холодок бежит по спине. Я не могу управлять этими людьми: и с собой-то едва справляюсь.

– Спасибо, но здесь вы на своем месте. Просто защищайте людей. А нам нужно добраться до Зарии и нанять корабль. До солнцестояния всего пять дней.

– У меня в Зарии есть родственники, – говорит Фолаке. – Торговцы. Им можно доверять. Если я отправлюсь с вами, мы без труда наймем корабль.

– Я тоже еду. – Зулайка берет меня за руку, и в этом слабом рукопожатии чувствуется надежда. – У нас достаточно людей для защиты, и, уверена, вам пригодится целитель.

– А если поеду я… – Голос Кваме обрывается. Он тяжело вздыхает и смотрит на Амари и Тзайна. – Я бы мог сражаться за вас. Огонь – лучшая защита.

Тзайн холодно глядит на Кваме, потирая раненое бедро. Зу остановила кровотечение, но ей не хватило сил, чтобы убрать боль.

– Защити мою сестру, или я сделаю так, что, не успеешь моргнуть, как окажешься с кинжалом в ноге.

– Согласен. – Кваме протягивает руку. Тзайн встает и пожимает ее. Извинения принимаются, и гармония наконец наполняет шатер.

– Нужно это отметить! – Широкая улыбка появляется на лице Зу, такая детская и лучистая, что на миг она действительно становится обычным ребенком, которым когда-то была. Ее радость заразительна. Усмехается даже Тзайн.

– Хочу повеселиться, собрать людей. Знаю, сейчас не время, но давайте проведем завтра Аджоджо.

– Аджоджо? – Я наклоняюсь вперед, не веря своим ушам. В детстве праздник Небесной Матери и всех богов был лучшим днем в году. Папа всегда покупал мне и маме одинаковые кафтаны – шелковые, расшитые бусинами, со шлейфами, спускающимися по спине. В последний Аджоджо перед Рейдом мама копила деньги весь год, чтобы купить позолоченные кольца и вплести их мне в волосы.

– Будет здорово! – щебечет Зу с растущим воодушевлением. – Мы уберем в шатрах и проведем праздничное шествие. Будет время и для священных историй. Можно построить сцену, чтобы каждый маг коснулся свитка. Все увидят, как возвращаются их силы!

Я медлю, все еще погруженная в воспоминания об огне, охватившем Кваме. День назад о том, чтобы превратить всех этих предсказателей в магов, можно было только мечтать. Но нужно это обдумать. Больше магии значит больше возможных рук, в которые попадет солнечный камень. Хотя, если закрыть на это глаза… Если все эти предсказатели готовы слушать Зу…

– Что ты думаешь об этом? – спрашивает она.

Перевожу взгляд с нее на Кваме. Он расплывается в улыбке.

– Звучит замечательно, – решаю я. – Наш Аджоджо люди не забудут.

– А как же ритуал? – спрашивает Амари.

– Если мы отправимся сразу после праздника, нам хватит времени. У нас еще есть пять дней, чтобы добраться до Зарии, а корабль Фолаке наполовину сократит время.

Лицо Зу светлеет, как восходящее солнце. Она сжимает мою руку, и, на удивление, это наполняет меня теплом. Они не просто союзники, а наш народ.

– Давайте начнем! – Зу берет Амари за руку, чуть не подпрыгивая от радости. – Это меньшее, что мы можем для вас сделать. Не могу придумать ничего лучше, чтобы почтить вас четверых.

– Троих, – поправляет Тзайн. Короткое замечание омрачает мою радость. Брат кивает на Инана. – Он не с нами.

Сердце сжимается, когда я вижу, какими взглядами обмениваются Тзайн и Инан. Понимаю: момент для объяснений настал, как бы ни хотелось его оттянуть.