– Ладно, – сказал Джо. – Поработаем и над этим.

На дне открытых дверей Джо поступил так, как советовал Микки. Директору школы явно польстили слова Джо, а во время приема он подошел к нему и спросил, как долго тот живет в Гринвиче и каким бизнесом занимается.

– Я руковожу хедж-фондом, – ответил Джо.

– Вот как! – сказал директор, представив большие благотворительные взносы в пользу школы.

Они любезно поговорили. Немного позже Джо почувствовал на себе косые взгляды других родителей, и один из них (знакомый Джо менеджер хедж-фонда) с недоброй улыбкой бросил: «Отличный спектакль, Шекспир».

Через две недели Эмили попросили привезти Тимоти в школу Regional Day для прохождения тестов. Джо не учил сына грязным трюкам, о которых говорил ему Микки, но попросил не есть конфет или зефир. В то судьбоносное утро взволнованные мамочки прохаживались в вестибюле в своих «Джимми Чу» и вели вежливые беседы. Примерно через час и пятнадцать минут к ним вышли дети и учителя. Одна маленькая девочка выглядела заплаканной, а один из мальчиков наложил в штаны. Но Тимоти казался совершенно спокойным. Три недели спустя Джо и Эмили получили извещение о том, что их сын зачислен в подготовительный класс. Впоследствии Эмили узнала, что отбор не прошли ни малышка, которая плакала, ни оконфузившийся мальчик.

Было начало января 2007 года. В фонд ВА поступало все больше денег; Микки и Джо управляли уже восьмью миллиардами долларов.

– Боже мой, – сказал Микки, – эта цифра просто шокирует. От нас всего лишь требуется поддерживать доходность на нужном уровне. Да это же просто золотая жила! Что ты собираешься делать, когда твой собственный капитал достигнет миллиарда?

Джо пожал плечами.

– В такое трудно поверить. Что касается того, что я буду делать: пожалуй, начну тратить немного денег. Я очень доволен тем, как работает наша схема.

– Все будет отлично, если строго ее придерживаться и не превышать допустимого уровня риска. Нам необходимо поддерживать умеренную чистую длинную позицию, чтобы не стать уязвимыми к падению рынка, и сосредоточиться на коэффициенте альфа.

– А что, если акции стоимости упадут в цене, как в конце 1990-х? Это навредит нам.

– Да, но другие показатели, такие как ценовой импульс, положительное изменение фундаментальных показателей, сильные балансовые показатели, послужат противовесом. Возможно, мы и не добьемся столь же высоких результатов на рынке, благоприятном для акций роста, но все равно у нас все будет в порядке.

Джо улыбнулся.

– В конечном счете акции стоимости все равно возьмут верх. Именно об этом ты мне говорил, и это наше кредо. То же самое проповедовал и достопочтенный Бен Грэхем. Но почему же Баффет утверждает: «Бойтесь умников, формулы приносящих»?

– Послушай, – сказал Микки, – перестань волноваться. Баффет любит произносить броские фразы. Даже если наша доходность на протяжении года или около того окажется ниже среднерыночных значений и эталонного показателя по хедж-фондам, мы так долго обеспечивали высокую доходность, что заслужили немного времени для решения возникших проблем.

– Да, – согласился Джо. – Теоретически при умеренной чистой длинной позиции в период резкого обвала рынка в самом худшем случае наша доходность уменьшилась бы лишь незначительно. По-моему, трудно себе представить, при каких условиях мы могли бы понести большие убытки. Самое главное – не совершать безумных поступков. Мы должны сдерживать свое эго и не впадать в грех гордыни.

Они немного помолчали, а затем Микки заговорил:

– Послушай, но я хочу наслаждаться своими деньгами. Думаю, в моей жизни наступил сейчас период барокко.

– Что?..

– Барокко – это такой стиль жизни, которому свойственны роскошь, драматизм и чувственность. Жизнь вообще удивительный праздник, а стиль жизни барокко – это хорошая еда, красивые женщины, дома, произведения искусства и даже вино.

«Я не понимаю, – подумал Джо. – О чем он говорит?»

– Знаешь, – продолжал Микки, – меня начинают считать большим человеком. Сегодня позвонил Ларри Флетчер по поводу одной сделки по продаже произведений искусства на крупную сумму.

– А кто такой Ларри Флетчер? Никогда о нем не слышал.

– Флетчер, мальчик мой, знаменитый торговец произведениями искусства. Он ведет бизнес с очень богатыми людьми из хедж-фондов, летает на Hawker 800, а к самолету его доставляет собственный вертолет. Флетчер ездит на распродажи вещей из частных коллекций и на частные аукционы, скупает хорошие произведения искусства, а затем продает их с огромной надбавкой таким неотесанным чурбанам, как я. У него отличное чутье, так что то, что он продает, будет лишь повышаться в цене. Вкладывать деньги не только в ценные бумаги, но и в материальные ценности, означает разумно диверсифицировать капитал.

– Ну, я-то пока не принадлежу к этой весовой категории, – ответил Джо.

– А вот я принадлежу! – сказал Микки. – Я познакомился с Флетчером на приеме, и он показался мне толковым, умным парнем. Мы нашли общий язык. Ларри собирается вложить немного денег в наш фонд. И еще он спросил, не соглащусь ли я профинансировать один его уникальный проект, который в случае успеха станет крупнейшей за всю историю искусства сделкой по продаже произведений искусства одним владельцем. И я получу при этом половину прибыли.

– И как же это работает? – поинтересовался Джо.

– Один генерал Советской армии вывез из Берлинского музея в конце Второй мировой войны коллекцию из шести великолепных картин. Так вот, его наследники хотят конфиденциально, без лишнего шума, продать ее. В коллекции хранятся только оригиналы: полотна Рембрандта, Микеланджело, крупнейшего представителя кубизма Пикассо, а также одна знаменитая картина Фернана Леже. Все – уникальные произведения искусства. Ларри считает, что сможет купить их за 50 миллионов долларов и почти сразу же продать на текущем рынке по цене от 75 до 80 миллионов. Я вкладываю 45 миллионов, он – пять, а прибыль делим пополам.

– Но ведь ты сказал, что Ларри и сам богатый и успешный человек? – удивился Джо.

– Ларри действительно богат и успешен, но у него нет пятидесяти миллионов наличными. Кроме того, я ему понравился, и он хочет вести со мной бизнес.

– Думаю, тебе не помешает осторожность. Что ты знаешь о серьезном искусстве?

– Ванесса разбирается в искусстве. Это беспроигрышное дело. К тому же я хочу попасть в совет попечителей музея Metropolitan. Там такие интересные люди! Ванесса мечтает общаться с ними. Меня примут в совет попечителей, если я подарю музею картину одного из старых мастеров. Мы провернем отличную сделку. Я заработаю 15 миллионов, подарю музею картину на эту сумму, а в итоге получу большую налоговую скидку и место в совете попечителей – и все это в обмен на краткосрочную ссуду в размере 45 миллионов долларов.