– Ну что ж, удачи тебе с Рэвином! – ответила Джоан.

– Что ты имеешь в виду?

– В последнее время его кое-что отвлекает, – загадочно ответила она.

– Ну же, расскажи нам. Какие могут быть секреты между родственными инвестиционными душами!

– Вы видели нового аналитика, блондинку с роскошной фигурой? Ее наняли три месяца назад.

– Да.

– Так вот, в подходящий момент она соблазнила Рэвина в его плохо освещенном, всегда закрытом кабинете со всеми этими графиками и компьютерами. Эта ужасная болтушка считает себя роковой женщиной. Я слышала сплетни в женской раздевалке тренажерного зала.

– Не может быть! Я думал, что Рэвин – человек Божий, что он монах в мире финансов и выше зова плоти.

– Очевидно, это не совсем так… И такое бывало не один раз.

– Вот похотливый негодник! Устроил плотские развлечения в кабинете! – произнес Микки чуть ли не с восхищением. – Ни за что бы не подумал, что он на такое способен, а наверное, следовало бы. Его жена – старая кляча.

К середине июля рынки выросли до максимумов периода оживления. Индекс S&P 500 достиг 1550 пунктов и приблизился к максимальному уровню – 2000 пунктов. На рынках Европы и развивающихся стран тоже наблюдался подъем. Затем совершенно неожиданно в последнюю неделю июля снова произошел обвал, когда всплыли на поверхность проблемы рынка недвижимости и ипотечного кредитования. Пошли слухи, будто кредиторы, предоставлявшие субстандартные ипотечные кредиты, терпят огромные убытки. За две недели индекс S&P 500 упал с 1550 до 1410 пунктов. Все эти события застали Микки, Джо и Джоан врасплох. Они практически ничего не знали о рынке субстандартных ипотечных кредитов и лишь недавно услышали о так называемых кредитах лжецов, или кредитах без подтверждения дохода.

В момент падения рынка фонд ВА как раз имел повышенный леверидж, чистую длинную позицию и превышение VAR. Когда рынок упал, они быстро, хотя и неохотно сократили леверидж и чистую длинную позицию до 20 процентов, но все же сделали это недостаточно оперативно, чтобы свести потери к минимуму. Доходность фонда сократилась на 12 процентов. Происходило то, во что трудно было поверить: длинные позиции фонда понижались в цене, а короткие повышались. Теперь уже не имело значения, что у ВА совсем небольшая чистая длинная позиция, а в портфеле фонда только хорошие, устойчивые и дешевые акции и нет переоцененных мусорных акций.

Все остальные квантовые фонды также старались сократить свой леверидж и размер портфеля, так как, выйдя за допустимые пределы риска, тоже несли убытки. Волатильность взлетела до небес. Для сокращения левериджа при сохранении сбалансированного портфеля требовалось продать часть длинных позиций и выкупить такую же часть коротких. Квантовый фонд Delta Strategies, обещавший DBS некую форму страхования инвестиционного портфеля, терпел огромные убытки, и ему пришлось ликвидировать весь свой раздутый портфель.

– Рушатся все наши планы! – кричал Микки утром 5 августа в конференц-зале, залитом солнечным светом. – Даже в худших кошмарах я не мог представить, что произойдет нечто подобное.

– Да, – согласилась Джоан. – Но факт остается фактом. Я бы сказала, что нас терзает демон, которого мы сами же и создали.

– Я беседовал с Клиффом Эснессом из AQR, – ответил Микки все еще на повышенных тонах. – Он такой же стоимостной инвестор, как и мы, и очень умный человек. Так вот, он сказал: «В нашем мире появился новый фактор риска, и этот фактор – мы сами». Помните, Рэвин говорил то же самое?

Джо остался равнодушен к этим словам.

– Вы двое всегда находите умные фразы для описания нашей проблемы. Но я хочу знать, что со всем этим делать. Мы идем ко дну. Может, следует закрыть все свои позиции и выйти в наличные, пока все не образуется?

– Мы будем придерживаться своих принципов, – уверенно заявил Микки. – Вся эта паника – временна. Истина и справедливость восторжествуют.

– Надеюсь, ты прав, – сказал Джо. – Лучше тебе действительно оказаться правым, иначе мы погибли.

Мир квантовых стоимостных инвестиций охватила старая паника: гигантские фонды вынужденно выкупали свои короткие позиции, что привело к повышению цен на них, и продавали длинные, что, соответственно, вызвало снижение цен. Все эти действия запустили цепную реакцию, в ходе которой пострадали многие другие хедж-фонды.

После публикации агентством Bloomberg статьи о том, что Goldman Sachs, AQR и BA могут понести огромные убытки, Микки, Джо и Джоан захлестнул поток телефонных звонков от клиентов. Они не знали, что отвечать, и придумали заявление в надежде успокоить людей.

Один известный экономист заявил Wall Street Journal, что «всякое бывает». По его словам, «причина разрушения сложных систем заключается в самой их сложности. Согласно железному закону неудачи, в конце концов все приходит в упадок, а сложные системы терпят поражение тогда, когда критическая масса на первый взгляд простых и независящих друг от друга событий растет как снежный ком, что приводит к катастрофе».

– Что, черт возьми, все это означает? – сердито спросил Микки, прочитав статью.

Джо подумал, что Микки становится все более раздражительным. Он тоже не знал, что думать, но чувствовал, что поведение Микки начинает его очень беспокоить.

– Это значит, что мы, а главным образом ты, слишком много болтали о нашей драгоценной модели; в результате многие скопировали ее, мы стали друг у друга на пути и тем самым спровоцировали эту катастрофу.

– Чрезмерно сложные системы становятся уязвимыми и очень опасными, – проворчала Джоан.

Все трое страдали, каждый по-своему. Невообразимость происходящих событий шокировала их. Но много месяцев спустя, размышляя о случившемся, они поняли, что это был, так сказать, классический пример высокой вероятности невероятного.

Джо и Джоан еще и очень расстраивали постоянные перепалки с Микки. Они так верили в святость и неуязвимость своей модели, что ее полный провал сокрушил и уничтожил их моральный дух. Джо было трудно заставить себя общаться с друзьями из мира инвестиций, но он знал, что должен делать это ради перспективы.

В жизни Джо снова наступили плохие времена, он часто просыпался среди ночи в холодном липком поту от тревожных мыслей о будущем фонда ВА. Но теперь он беспокоился не только из-за портфеля, его мучил вопрос, переживут ли кризис сам фонд, финансовая система в целом и его новое положение богатого человека. А где-то в дальних уголках разума, словно злокачественная опухоль, рос страх, что их будут преследовать в судебном порядке за нарушение договорных обязательств в отношении VAR.