Помимо всего прочего, Джо мучили и мысли о том, что его личные расходы слишком велики. Несмотря на свое богатство, он все равно очень сильно беспокоился по этому поводу. А недосыпание и хроническая усталость лишь усугубляли депрессию. В таком состоянии он приходил на работу с каменным, жестким лицом. По одному взгляду на Джо Джоан могла определить, что он плохо спал. В конце концов Джо обратился к семейному врачу, и тот выписал ему рецепт на амбиен. Эти маленькие розовые таблетки очень помогали, хотя утром Джо чувствовал себя немного заторможенным. Капитал Джоан был поменьше и расходы поскромнее, поэтому она держалась лучше, но ей было жаль Джо.

Напротив, Эмили не особенно сочувствовала ему. Она считала, что у них достаточно денег, так почему бы фонду ВА просто не выйти в наличные, решив тем самым все проблемы?

– Что думают об этом Микки и твоя офисная жена? – спрашивала она мужа, презрительно скривив губы.

Джо проигнорировал ее язвительную остроту насчет офисной жены.

– Они хотят продержаться, – ответил он. – Мне кажется, Микки теряет разум; возможно, он уже его потерял. Он изменился не в лучшую сторону. Я не удивлюсь, если окажется, что Микки курит травку вместе со своей новой подружкой.

Эмили резко сменила тему. Она прочитала статью Джорджа Сороса, которая произвела на нее глубокое впечатление. В ней Сорос утверждал, что за всю историю человечества, начиная с дохристианских времен, в жизни общества длинные периоды создания богатства чередовались с тяжелыми временами его разрушения. Периоды накопления капитала продолжались два поколения, или шестьдесят лет, после чего неизбежно наступали тридцать лет разрухи. Сорос отметил, что самый длинный за всю историю период создания богатства начался после окончания Второй мировой войны, в 1947 году и продлился, как и следовало ожидать, шестьдесят лет. Теперь пришел черед его разрушения.

– Как ты считаешь, Сорос прав? – спросила Эмили.

– Возможно, – медленно ответил Джо. – Боюсь, очень может быть. Во всяком случае доказательства довольно убедительны.

– Ну что же, – сказала она. – Я много думала об этом. Почему период разрушения богатства обязательно наступает? Во-первых, потому что первое поколение людей, заработавших все эти деньги, пресытившись, становится самодовольным и старым. Во-вторых, потому что их дети и внуки вырастают избалованными и у них нет мотивации, желания и необходимости упорно работать. В-третьих, неравенство между богатыми людьми и всеми остальными членами общества растет по экспоненте, народ испытывает зависть к богачам, и жестокая ответная реакция приводит к перераспределению богатства посредством более высоких налогов, что губит инициативу общества в целом. Что ты об этом думаешь?

– Послушай, – ответил Джо, – вероятно, мы действительно вступаем в такой разрушительный период.

– Самое ужасное, – продолжала Эмили, – что на этот раз избыточное богатство сосредоточено в инвестиционном бизнесе – в твоем бизнесе. Разница между вознаграждением, получаемым инвесторами и управляющими хедж-фондов, и людьми, занимающимися реальной экономикой, безумно велика.

– Да, – задумчиво протянул Джо. – Возможно, мы оказались в эпицентре шторма. Это ужасно, но хуже всего то, что я не понимаю, что происходит на фондовом рынке. Наши модели больше не работают, и я не знаю, почему.

– Если ты этого не понимаешь, зачем бороться и мучить себя – и нас? – возмутилась Эмили. – Почему бы тебе не уйти из ВА? Продай все. Возьми отпуск. Очисти свой разум. Найди применение своим собственным деньгам. Почему мы так живем?

Эмили раздражала депрессия мужа. Она хотела, чтобы он уделял больше внимания ей и сыновьям. Она начала умолять его:

– Мы должны беспокоиться о сохранении богатства и воспитании детей, а не играть в эту сумасшедшую игру.

– Но мне она нравится, – возразил Джо. – Я люблю выигрывать. И хочу доказать, что мы можем все вернуть.

– Ты спятил, – произнесла Эмили почти с горечью. – Ты готов рискнуть нашим благополучием ради собственного самомнения и своей драгоценной игры. Это просто безумие!

Она сердито поднялась.

– Ты изменился, Джо! Ты уже не тот, кем был раньше. Что с нами происходит?

Ее глаза сверкали, и Джо видел, что она по-настоящему злится на него.

– За последние два года ты не прочитал ни одного романа или хотя бы рассказа. Ты только и занимаешься своей драгоценной работой, акциями и гольфом! Ты сошел с ума. Что с тобой творится?

Пристально посмотрев на Эмили, Джо лишь покачал головой.

– Я иду спать, – сообщила она и демонстративно отправилась наверх.

Джо остался один. Он понимал ее гнев, и ему было очень тяжело на сердце от того, что он не может сосредоточиться, когда проводит время с детьми. Но Джо просто не мог не думать о кровавой бойне, происходившей в Нью-Йорке, и о судьбе своей компании. А уж о чтении романов он думал в последную очередь! Сейчас для него имело значение только одно: им нужно все уладить.

В следующую субботу они праздновали очередной день рождения Тимоти. Хиллы уже побывали на нескольких роскошных приемах в честь дней рождения детей, которые напоминали скорее претенциозные светские мероприятия, чем детские праздники. Впрочем, Джо и сам не до конца понимал, почему был решительно настроен на то, чтобы день рождения Тимоти прошел с таким же размахом. Их никто не должен был превзойти. Они были так же богаты, как и остальные родители в классе Тимоти, если не богаче.

Эмили отнеслась к этой затее с некоторым неодобрением, но Джо настоял на том, чтобы нанять организатора вечеринок и кейтеринговую службу. Детям и их родителям они разослали открытки Crane с приглашением на праздник после полудня. У дома Хиллов была организована парковка; у входной двери гостей встречал клоун на ходулях, и все дети получили подарки. Во дворе установили специальные домики для игр, три качели и тщательно продуманный игровой комплекс. На лужайке перед домом проходило живое представление с участием животных. Затем детям подали еду, а родителям предложили изысканные вина и широкий ассортимент канапе.

На той неделе доходность ВА оказалась хуже некуда, и Джо был очень расстроен. Вместо того чтобы играть с детьми и общаться с их родителями, бо́льшую часть времени он простоял в сторонке, разговаривая с Перо и Клиффом Райаном, управлящим крупного квантового фонда. После окончания празднования Эмили метала громы и молнии.

– Ради своего драгоценного эго, – кричала она, – ты настоял на этой роскошной вечеринке в честь дня рождения сына. Я пригласила своих друзей и их детей, а ты куда-то спрятался и два часа говорил о делах. Это грубо и невежливо!

Джо принес искренние извинения. Он объяснял Эмили, что ему трудно сейчас общаться с людьми, что он чувствует себя ужасно подавленным и что сочувствие тех, кто оказался в таком же положении, немного смягчило его боль. Но Эмили грубо оборвала его.

– Это просто смешно! Гринвич – обитель хедж-фондов, и живущие здесь люди далеко не глупы. Им прекрасно известно, что происходит на рынке, так что, стоя где-то в уголке и не принимая участия в дне рождения собственного сына, ты как будто объявляешь всем о своих проблемах. Ты сам выставляешь себя на посмешище!