его обычной осознанности. После дня медитации он начал писать о своих страхах за жену и их будущее и своей непроходящей неуверенности. Затем он вспомнил, что испытывал такую же неуверенность в детстве, а также во время своего первого брака. Он написал о том, что ощущает неустойчивость, гнев и запутанность. Читая своё письмо мне, он оживился. Он смог почувствовать своё внутреннее смятение, узнать собственные переживания с большей ясностью и честностью.

Том начал позволять себе доверять осознаванию. Однако по мере того, как он открывался, его ощущение страдания усиливалось. Он увидел сложности своей жены и страдания множества других людей от болезней и неуверенности. Интенсивность этих переживаний нарастала. Сидя вместе с ним, я предложил ему принять всю полноту страданий его семьи и мира и позволить им усилиться, открыться и меняться; он так и сделал. Поначалу это казалось ошеломляющим. Он оплакивал страдания и болезни всех существ. Ощущение страдания нарастало и превратилось в жар и боль в его теле и уме, словно он был костром или звездой. Он знал, что все являются частью этого огня. Затем он почувствовал, как звезда расширяется в пространстве, и назвал это светоносной пустотой. Его лицо смягчилось. Через его страдания прорвалось облегчение. Голос в его уме произнёс: «Теперь ты готов находить комфорт этого мира в самом страдании. Ты свободен любить».

Когда Том представил свою жену, новое ощущение пространства и доверия позволило ему принимать их сложности с бóльшим благородством сердца. Прежде оторванный от мира Том теперь стал просторным, любящим присутствием. Вернувшись домой, Том стал честнее со своей женой и уже не был так напуган. Это уменьшило и её страх. Том регулярно посещал ретриты, чтобы освежить свою медитацию, стать просторным и открытым каждой следующей стадии её болезни и их совместной жизни.

Наши заблуждения о счастье и постоянстве коренятся в глубочайшем заблуждении — в том, что мы не помним, кто мы есть. Когда мы забываем свою истинную природу, мы чувствуем себя отдельными, теряемся в своей узкой точке зрения и движемся подобно лошади в шорах. Подобно тому как мы цепляемся за своё тело, мы цепляемся и за свои мимолётные чувства и мысли и принимаем их за свою фундаментальную идентичность. Медитация на старении и распаде меняет наше восприятие тела, но буддийские учения идут ещё дальше и подрывают наше цепляние за ум: «Утверждение о том, что ум, состояния ума или ум-сознание составляют „я“, безосновательно. Тем, кому недостаёт понимания, лучше будет считать „я“ тело, состоящее из элементов, чем ум. Хотя тело и меняется, оно может прожить год или десятки лет, однако то, что называется умом с его мыслями и состояниями сознания, всё время, днём и ночью, возникает и тут же исчезает. Таким образом, любые телесные переживания, чувства, восприятия, мысли и сознание прошлого, настоящего или будущего, грубые или тонкие, должны ясно восприниматься в соответствии с мудростью: это не принадлежит мне, я — не это, это не моё „я“».

В силу заблуждения мы теряем способность видеть вещи в перспективе, цепляемся и забываем свою светоносную истинную природу. Алан Уоттс назвал это «табу на знание о том, кто ты есть».

Вспомнить, кто мы есть

Как поразительно. Все живые существа обладают пробуждённой и свободной природой будды, однако они не осознают этого. Не зная этого, они жизнь за жизнью бороздят океаны страданий. Пришло время осознать собственную природу будды.

«Праджняпарамита»

Наше заблуждение может быть рассеяно в один миг. Никогда не поздно пролить свет мудрости. Неважно, как долго стояла тьма. В одной известной истории духовный искатель, обошедший всю Индию, попросил Будду дать самое краткое обобщение его учений. Странник по имени Бахия боялся, что ему осталось жить совсем недолго, и действительно умер вскоре после этой встречи. Услышав, что Бахия не может ждать, Будда указал на свободу, запредельную «я»: «В видимом есть лишь видимое; в слышимом есть лишь слышимое; в ощущаемом есть лишь ощущаемое; в мысли есть лишь мысль». Понимания этих слов было достаточно, чтобы развеять заблуждение Бахии об отдельном «я». Когда иллюзия «я» рухнула, Бахия пробудился к таковости жизни, непосредственной и открытой. Он нашёл свободу, которую искал, в своём собственном сердце.

Выход за пределы заблуждения об отдельности — это облегчение. Филиппа, медсестра в буддийском хосписе, рассказала мне историю, случившуюся в окружной больнице, где она работала. Пациент, в уходе за которым она помогала, был доставлен в больницу под охраной из местной тюрьмы. Биллу было сорок четыре года, он отбывал длительный срок за вооружённое ограбление и умирал от осложнений СПИДа и гепатита С. Он настолько стыдился своей жизни, что не хотел встречаться со своей матерью. Однако Филиппа увидела то, что было скрыто за его стыдом. В разговоре по душам она убедила его связаться с матерью. Через несколько дней прибыла его мать — слабая старушка, которой было за восемьдесят, с лицом, отмеченным печатью горя.

Когда мать Билла вошла в комнату, она увидела своего сына, много лет не разговаривавшего с ней, в тюремной робе и прикованного наручниками к кровати. Филиппа испугалась, что горделивая и строгая мать посмотрит на своего сына с осуждением и разочарованием. Однако она просто стояла в полной неподвижности, и они смотрели друг на друга. Затем их глаза встретились, и всё перестало существовать: обстоятельства и страдания, роли и маски. Филиппа рассказывала, что мать Билла смотрела на своего сына как на новорождённого младенца — будто святая, узревшая чудо, а в груди её билось сердце всех матерей. Билл и его мать видели изначальную добродетель друг друга — всепрощающую и вечную. Они целый час сидели вместе, держась за руки. Говорить было незачем. Когда его мать ушла, Билл сказал, что теперь может спокойно умереть.

Когда заблуждение отдельности рассеивается, мы видим то, что скрыто за нашими ролями и постановкой, видим уровень духа. Мы осознаём универсальный танец жизни, где роли, драмы, постановка и даже сами актёры умозрительны и подобны сновидению, будучи ничем и всем.

Просторное и чистое сердце

Мастер лесной традиции Аджан Маха Буа объясняет, что состояние заблуждения похоже на деревню, терроризируемую бандитами. Когда неведение рассеивается, бандиты теряют контроль и вся деревня может свободно и без помех заниматься своими делами.

Буддийский практикующий по имени Чарльз прибыл на медитационный ретрит с разочарованием в своём браке. Он говорил себе, что всё в порядке, однако глубоко внутри он знал, что дела идут неважно. Несколько дней он сидел, начиная ощущать свои