— Так неудобно? — спросил он.

Я свирепо посмотрела на него; он знал, что это так. Присев на корточки, он стянул с меня туфли, отбросив их в сторону, одновременно расстегивая застежки моих джинсов, медленно спуская их вниз по моим ногам, пока на мне не остались одни черные кружевные трусики.

Как будто у него было все время в мире и смехотворная степень сдержанности, его большой палец прошелся по моему клитору, совершая скользящие движения. Этого было достаточно для меня, чтобы сделать вывод, что он был чертовски большим занудой и ему очень нравилось иметь меня такой, делать со мной все, что он пожелал.

— Мне нужен список, — серьезно заявил он, набирая темп.

— Список?

— Да… Всех этих ничтожных мальчишек, которые присвоили себе то, что принадлежит мне.

— Ты не можешь быть серьезным, — я запиналась в словах, когда он прикусил мой клитор, и я вздрогнула. Намек на боль был пьянящим, но я застонала от удовольствия, мои бедра приподнялись, предлагая себя.

— Ммм, — он быстро стянул нижнее белье с моих ног. — Тебе нужен этот укол боли для твоего удовольствия, да?

Холлис наклонился ближе к моей киске, и я почувствовала жар его дыхания на себе.

— Я могу это сделать, — дерзко заявил он, засовывая два пальца глубоко в меня. Он отшатнулся, сильно шлепая другой рукой по моей киске, по клитору.

Он взялся за кожу на моем бедре, наблюдая за мной, когда добавил еще один палец, растягивая меня и впиваясь кончиками пальцев свободной руки в мою кожу. Я сжала руки под собой, вцепившись в покрывало на кровати, когда мои глаза закрылись сами по себе. Я снова опустилась на его руку, подстраиваясь под его постоянно меняющийся темп. Его пальцы ускорились, затем замедлились, когда он почувствовал, как я напряглась, приближаясь к разрядке.

— Продолжай делать это, — сказала я ему.

Желая, нет, нуждаясь в нем внутри себя, но зная, что мы работаем над его временными рамками.

— Я не собираюсь останавливаться.

Верный своему слову, он этого не сделал.

Мне хотелось зарыться руками в его вьющиеся волосы. Я попыталась разжать запястья, но материал не поддавался. Так неприятно.

— Моему имени лучше слететь с этих губ, — заявил он, его язык грубо кружил по мне, когда он согнул пальцы, надавливая как раз в нужном месте.

Так близко.

Я почувствовала прикосновение другого пальца к моему входу, прежде чем он отодвинулся, и этот палец вошел в мою задницу без предупреждения, когда он обрабатывал меня.

Я разлетелась на куски, его имя неровно срывалось с моих губ при повторении, пока я металась из стороны в сторону. В конце концов я кончила, моя грудь быстро поднималась и опускалась в этом постклиминационном блаженстве. Он убрал пальцы. Его нос задел мой клитор, и я дернулась вверх, чувствуя себя такой чувствительной, когда он впитал мое освобождение.

Я прикусила нижнюю губу, пытаясь сдержать стон, но он все равно вырвался. Он отстранился и усмехнулся, облизывая губы.

Я думаю, это самое большее, что я когда-либо видела, чтобы он смеялся и улыбался.

— Убирайтесь нахуй или присоединяйтесь, — я внезапно открыла глаза, услышав требование Холлиса, и резко повернула голову.

У широко распахнутой двери… стояли двое зрителей, в их глазах плескались темные, разгоряченные взгляды, и они смотрели прямо на меня.

Он знал, что они наблюдали.

Я не могла отрицать, что это заставляло меня чувствовать, зная, что они смотрели, как их лучший друг набрасывался на меня, хотя это вызвало крошечную вспышку страха во мне.

Это не то же самое. Это другое. Они — не он.

Отогнав эти нежелательные мысли, я провела языком по нижней губе и перевела взгляд между ними всеми. Холлис встал, потянул меня за руку и развернул спиной к себе, так что я оказалась лицом к лицу с Престоном и Техасом.

Мои запястья все еще были крепко связаны, я потерла ладонь о его джинсы. Его отвердевший член напрягся под тканью. Он застонал.

— Ты этого хочешь, Милла? — он тяжело дышал, приблизив губы к моему уху. — Кучку дикарей, поклоняющихся тебе?

Мне не следовало бы, однако я фантазировала именно об этом сценарии смехотворное количество раз, так кто я такая, чтобы отказываться от этого, когда мне преподносили это на блюдечке?

— Да, — подтвердила я, переводя взгляд с Техаса на Престона, чтобы они могли увидеть правду, что я хотела этого так же сильно, как и они. Возможно, даже больше.

— Передашь ли ты нам свое удовольствие? Позволишь нам сохранить власть, чтобы сделать это лучшим опытом для тебя и, в свою очередь, для всех нас? — спросил Холлис с серьезным оттенком в голосе.

Для него это было важно, мой выбор. Выражения лиц остальных соответствовали его тону. Заметив мое колебание, он добавил:

— Только прямо сейчас, в этой комнате.

Почему-то его просьба меня не удивила. От него всегда веяло таинственностью.

Контроль был моей проблемой, за которую я пыталась ухватиться при любой возможности. Я нуждалась в нем. Я не могла отрицать, что более глубокая часть меня, та, что хранила в себе этот крошечный огонек надежды, вспыхнула и ухватилась за сказанные им слова. Что я могла бы возложить контроль над тем, что происходило между нами прямо сейчас, на него и на всех их по собственному выбору? И утонуть в удовольствии, которое они привнесли бы в жизнь, и доверить им, усиливая впечатления, но никогда не дальше, чем мне было удобно?

Я поняла, что подобная ситуация должна влиять на меня по-другому, вести меня в совершенно противоположном направлении, заставить убежать отсюда. Но этого не произошло, никогда с ними. Это была моя фантазия, воплотившаяся в реальность, и я была полностью готова к этому.

— Ладно, — согласилась я.

К черту это.

— Хорошая девочка, — промурлыкал он.

Мне захотелось влепить ему пощечину, и, в равной степени, мне понравилось, как эти слова зажгли меня изнутри. Так запуталась. Его рука провела обжигающую линию вниз по моему телу.