Я поплелась за ним, но внезапно остановилась, когда он снял толстовку и футболку одновременно, демонстрируя великолепную татуировку, раскинувшуюся по всей его спине. Она повторяла очертания каждой впадинки и изгиба его мышц.

Сова. Я приблизилась, и он напрягся, когда провела рукой по реалистичному рисунку, восхищаясь искусством. Понимающие глаза совы уставились на меня в ответ, точно такого же цвета, как льдисто-голубые глаза Холлиса. Не раздумывая, я уверенно положила руку ему на середину спины, каким-то образом зная, что он в этом нуждался.

Из него вырвался прерывистый вздох, прежде чем он обернулся. Он посмотрел прямо мне в глаза, и я посмотрела прямо в ответ, видя желание, которое он обычно прятал, пылая одним взглядом. Меня.

Если Престон был теплым бальзамом уютного солнечного света, окутанного скрытой тьмой, то Техас был лезвием ножа, которое заставляло тебя постоянно сомневаться. А Холлис был твоим самым мрачным искушением.

Я ненадолго усомнилась в своем жизненном выборе, прежде чем сказала ему:

— Трахни меня так, как будто ты искренне меня ненавидишь.

Его губы изогнулись в редкой ухмылке, и он повернул голову через плечо. — С гребаным удовольствием.

— Сдержанность, — пробормотал он достаточно тихо, чтобы я подумала, что он не хотел, чтобы я слышала.

Эта мысль вылетела у меня из головы так же быстро, как и появилась. Он развернулся, заведя мои руки за спину, связывая мои кисти вместе на запястьях чем-то мягким, но крепким. Было не больно, но туго, никакой свободы действий. Черт. А? А, точно.

Моя грудь выгнулась от того, как он меня расположил, мои сиськи были выставлены напоказ под коротким белым кроп-топом, который я надела. Мои соски затвердели в предвкушении.

Холлис был энергетиком. Сильным, наблюдательным и смертоносным. Быть с его плохой стороны всегда было неприятно.

— Я заставлю тебя кончать так много раз, что ты будешь умолять о моем члене. И как только ты получишь его, ты будешь сходить с ума от желания. Из-за меня.

— Посмотрим, — пренебрежительно заявила я.

Его мрачный смешок вызвал мурашки на моих руках. Я напряглась.

— Ты меня еще не видела.

Он был прав. Я не видела его с этой стороны. Холлис был загадкой. Я никогда не могла полностью прочитать его или его эмоции. Он держал их взаперти, пока не решил, что позволил бы вам увидеть. Он всегда был настороже и защищал себя, от чего, я не была уверена.

Обхватив кулаком мои темные длинные волосы, он потянул за них. Он встал надо мной сзади. Фиолетово-голубые глаза столкнулись с ледяными.

Он наклонился вперед, удерживая мою голову неподвижно, прикусил мочку уха, а затем мгновенно слизнул укус. Черт. Я была так возбуждена прямо сейчас. И я ненавидела это. Холлис одержал верх в этой демонстрации силы.

Идеальный сабмиссив.

Тошнотворное чувство возникло от мыслей о том, что он проникал в мой разум, разрушая этот момент.

— Откуда взялись эти мысли? — спросил Холлис, отпуская мои волосы, но держась за мои связанные запястья, чтобы удержать меня на месте.

Пугающе проницательный даже в быстрой смене мысли, он доказал, что может так легко разрушить мои стены в поисках истины. Этого не могло случиться.

Отбросив эти мысли, прежде чем скатиться по нисходящей спирали, я улыбнулась ему, желая продолжить с того места, на котором мы остановились.

— Извини.

Я облизнула нижнюю губу, привлекая к этому его внимание. Отвлекающий маневр.

— Что это было насчет того, чтобы кончать много раз?

Глаза пылали жаром, его ухмылка ненадолго вернулась, забыв о моей вспышке, за что я была благодарна. Прямо сейчас мне нужно было избавиться от этих мыслей, и все, что я хотела сделать, это сосредоточиться на том, что предложил мне Холлис.

— Иногда женщину нужно ласкать, прикасаться к ней и нежно заниматься любовью.

Его пальцы скользнули в волосы у меня на затылке, крепко сжимая их в кулак. Его голос понизился почти до шепота.

— А иногда ее нужно связывать, сдерживать, трахать до тех пор, пока с ее губ не слетят связные слова и никакой мыслительный процесс не придет ей в голову.

Подойдя и встав передо мной, он выудил что-то из кармана, обхватив это руками так, чтобы я не могла видеть.

— Стой спокойно, — предупредил он.

Я не понимала, что он имел в виду, пока нож не показался передо мной, металл сверкнул, поймав свет, льющийся из окна. У меня перехватило дыхание.

— У тебя с головой полный пиздец, — прорычала я на него.

Страх заставил меня наброситься на него, прежде чем я осознала, что сказала. Склонив голову набок, он наблюдал за мной, как охотник за своей добычей. Мышь, попавшая в логово льва.

— И это тебя остановит? — спросил он, похоже, уже догадавшись о моем ответе по тому, что я не двигалась.

Он мягко улыбнулся мне, как будто пытался успокоить, что было совершенно не в его характере. Со мной он всегда был агрессивным, дерзким. Заставлял меня гадать по его взгляду и произносимым словам. Итак, беглый взгляд на ту его сторону, которую я никогда раньше не видела, даже когда мы были моложе, был неприятен. К тому, что на его лице отразилось больше эмоций, потребовалось бы некоторое привыкание.

— Ты прекрасна, — заявил он, разрезая противоположные стороны моего кроп-топа, острое лезвие так и не коснулось моей кожи, когда он упал на землю в лохмотьях. Вслед за этим он сорвал бретельки моего лифчика с плеч и, обхватив его рукой, расстегнул застежку сзади, когда он упал к моим ногам.

Я хотела верить в его слова, но он не видел невидимых шрамов, оставленных на моем теле кровью, свободно льющейся из моей души. Он не видел тьму, которая поглотила меня, горечь, которая пировала на моем счастье. Когда бы он увидел масштабы всего этого, возможно, я бы ему поверила.

Может быть.

Он подвел меня к краю своей кровати и толкнул вниз. Мои руки оказались в ловушке под моим телом в неудобном положении, когда он раздвинул мои ноги,