– Чудила, с этого только кровянку слей, – сказал Бакс ровным голосом. Моя попытка освободиться его нисколько, похоже, не обеспокоила. – Но по максималочке – так, чтобы только не откинулся. С партией отправим на продажу, и анализ сделать, а там и посмотрим, насколько ценный кадр к нам попал.

Похоже, моё расчленение откладывается, и то хорошо.

Муры ушли, а хозяин операционной сочувственно посмотрел на меня, вздохнул и вогнал мне в вену толстенную иглу, от которой к какому-то аппарату тянулась прозрачная пластиковая трубка. Затем надел мне на палец прищепку с проводом, уходящим к другому аппарату, пощёлкал какими-то кнопками, что-то загудело, и по прозрачной трубке побежала моя кровь.

– Мужик, – позвал я «доктора», когда чувствительность вернулась ко мне настолько, что я смог говорить. – Ты же нормальный, вроде? Чего ты на этих уродов работаешь?

– А куда мне деваться? – снова тяжело вздохнул всклокоченный. – Я до того, как в Улей попасть, хирургом был, а не спецназовцем, а здесь сразу угодил к так называемым мурам.

– Так развяжи меня! Ты мне поможешь, а я – тебе!

– И что мы сделаем? – невесело усмехнулся мужик. – Вдвоём, без оружия, а их тут сейчас человек пятьдесят.

– А что, бывает меньше?

– Бывает меньше, бывает больше. Завтра часть бойцов уйдёт с партией груза, останется человек тридцать, но это не сильно меняет положение – я не Рембо, я обычный врач. Хотя какой из меня теперь врач… – горько усмехнулся мужик.

Что ж, я и не надеялся, что он сейчас меня развяжет и отпустит. Я, конечно, верю в Деда Мороза, домовых и бабайку под кроватью, но всё же не настолько наивен. Но почему бы и не поговорить? Раз смерть моя откладывается, информация мне не помешает.

– А что за анализ и как это должно определить мою ценность? – Я решил сменить тему.

– В центре, куда они отправляют товар, по анализу крови могут определить, насколько сильно зашли изменения иммунного. Чем сильнее изменения, тем ценнее его органы.

– М-да, неплохо, наверно. Они на мне поднимутся, – задумчиво проговорил я. – Я в Улье хоть и недолго, но дар у меня хорошо развит.

Сказано это было не из хвастовства, и, конечно, меня не заботили заработки этих уродов, а чтоб набить себе цену в глазах бывшего хирурга: а вдруг и правда развяжет? Не знаю, что помогло – это или что другое, но мужик, чуть подумав, поджав губы, сказал:

– Я помогу тебе, как смогу! Развязывать я тебя, конечно, не стану, я не могу так рисковать, но кое-что я для тебя сделаю. Меня здесь никто сильно не контролирует, так что я после того, как солью с тебя крови, сколько положено, поставлю тебе кровезаменитель – у меня есть, я тут лечу иногда раненых… ну, и солью поменьше, а чтобы ты отключился, поставлю тебе спека для достоверности. Ну, а ты… если у тебя получится выбраться – не забывай про меня.

– Не забуду.

В себя я пришёл, лёжа на куче сена в небольшой клетке – метра два на три, не больше. Клетка, скорее всего, располагалась в подвале – окон нет, и запахи, и атмосфера… ну, в общем, подвал, лазарет и бойня вместе… как-то так. Помещение с бетонными неоштукатуренными стенами, освещённое одинокой тусклой лампочкой, заставлено такими же клетками, как моя, некоторые пустуют, в некоторых лежат люди. Набор обстановки в каждой клетке одинаковый: кучка сена – это у нас, похоже, матрас, одеяло и подушка вместе, хорошо хоть куча довольно большая, в неё при желании можно зарыться, ну, не очень глубоко; ведро, прикрытое куском фанеры – с этим понятно, отхожее место; пластиковая бутылка с какой-то жидкостью – это, скорее всего, живчик. У муров тут «ферма», не иначе, а иммунным для восстановления нужен живчик, вряд ли муры станут на нём экономить – в их же интересах, чтобы у иммунных, содержащихся здесь, быстрее отрастали изъятые органы и их снова можно было резать. Вот ведь твари!

Прутья решётки толстые, надёжные, дверь, само собой, заперта, да ещё на два замка – один, похоже, электронный, другой – навесной, пол клетки бетонный – подкоп не сделаешь. Тьфу! Да какой, нахрен, подкоп?! Руки-то у меня свободны – выбить дверь моего дара вполне хватит. Мысли путаются, вот и пытаюсь рассуждать последовательно и обстоятельно. И колбасит меня не по-детски – холодно, замёрз весь, и голова раскалывается.

Надо было ещё потрясти доктора насчёт информации, но с потерей крови мне стало как-то не до того. Сейчас получше себя чувствую, но на подвиги меня пока не тянет. Может, местные обитатели чего расскажут.

– Эй, есть кто живой? – На мой окрик послышался только слабый стон.

Похоже, облом! Взгляд упал на руку, которой я обхватил колени, пытаясь хоть немного согреться – часы муры с меня снимать не стали, как и штаны и ботинки, только на костюм позарились, и сейчас часы показывали первый час ночи. Надо что-то решать.

Попил любезно предоставленного мурами живчика, выставил на часах будильник на пять утра и постарался зарыться в сено – надо поспать и хоть немного восстановиться. До пяти утра вряд ли кто-то за мной придёт; если бы не помощь доктора, я бы ещё долго был «в ауте», а в пять – самый сон, проснусь, вышибу двери клетки, а там посмотрим, как оно пойдёт – Стикс даст, может, и вырвусь, но живым я больше точно не дамся.

* * *

Выбивать дверь было ошибкой: из-за двери в каземат тут же донесся истеричный визг сирены – видимо, электронный замок был под сигнализацией, надо было прутья решётки повыбивать, хотя шуму бы и так наверняка наделал изрядно. Дар неплохо усилился, а я как-то не оценил этот момент, в результате удара решетчатую дверь моей клетки не просто выбило – все место, где были замки, разорвало в куски, и те шрапнелью разлетелись в стороны. Надеюсь, никого из здешних узников ими не убило.

Послышались встревоженные голоса. И ладно бы мои коллеги по несчастью всполошились – всполошилась, похоже, наша охрана. Я коротко выругался и бросился к выходу, не забыв подхватить бутылку с живчиком: если мне удастся отсюда очень быстро смыться, без этого зелья начнутся дополнительные проблемы.

Дверь оказалась не заперта, но как только я выбежал за неё в узкий коридорчик, в меня тут же упёрлись три автоматных ствола – похоже, быстро смыться не получилось. Ну, да ещё не вечер! Ещё только раннее утро. Агась!

– Стоять, падла! Руки поднял! – Трое муров с заспанными, злыми и, похоже, похмельными лицами держали меня на прицеле. Ну и мерзкие, надо сказать, у них морды, причём у всех, как на подбор! Такое впечатление, что рожи им вместе со статусом муров выдают.

Четвёртый, державшийся чуть сзади, и державшиий автомат стволом в сторону, при виде меня лишь усмехнулся. Выглядел он поприличнее: и одет получше, и держится как-то по-особому – увереннее что ли.

– Стою, стою! Не вопрос! – с преувеличенным энтузиазмом проговорил я, поднимая руки на уровень груди и показывая открытые ладони. – Вы только вот этого уберите! – Движением подбородка указываю им за спину, на пустой коридор.

Старая как мир уловка вообще срабатывает с завидным постоянством, а в Улье люди привыкли жить в обстановке почти постоянной опасности – здесь те, кто не привык оглядываться на любой подозрительный шорох, долго не живут. Вот и сейчас трое целившихся в меня муров повернули головы, и я, чуть расфокусировав взгляд и охватывая весь объём коридора, задействовал своё умение.