По моей спине побежали мурашки.

– То есть вы не рассматриваете нас, как мешки с мясом? – спросил Лиам тихо.

– Мы рассматриваем вас как партнеров. Равных. Независимых. Более приспособленных к жизни на Земле, знающих ее историю, ее тайны. Человечество достигло больших высот в развитии за мизерный срок, глупо это игнорировать. – Марко вздохнул, и принялся перечислять: – Таким образом, в Директории половина председателей – земляне. В прошлом году двенадцать процентов заключенных партнерств – смешанные. Мы… приспособились. И мы можем защитить себя от окружающего мира, которому наши ценности кажутся оскорбительными.

Повисла тишина.

– Утопия, – упрямо сказал Лиам; ему как будто не хотелось верить в то, о чем говорил ирриданец. Или наоборот – слишком хотелось, но старые шрамы и выученные уроки просто не позволяли. – То, о чем ты говоришь. Это утопия. Это нереально.

Я поймала себя на том, что дышать стало тяжелее. То, что я только что услышала – даже если это была ложь, с помощью которой Марко просто пытался перетянуть Лиама на свою сторону, – не могло оставить меня равнодушной. Города, разделенные между ирриданцами и людьми… Точнее, города, где ирриданцы и люди не разделены расовой принадлежностью, но связаны общими ценностями…

Даже представить такое было сложно. Утопия.

– Не думай, что у нас нет никаких проблем, – сказал Марко. – Но в целом мы действительно сосуществуем мирно. Современные поколения больше не видят особой разницы между людьми и ирриданцами, а внешние различия никакой роли не играют. Технологии и высокий уровень самосознания позволяют это устроить. Ты не веришь?

– Если бы ты знал, какой груз у меня за спиной, ты бы этому не удивлялся, – фыркнул Лиам.

– Но ты же в итоге стал жить на станции?

– На станции, где ко мне относились как к третьему сорту. И здесь я – в роли пушечного мяса, ради того, чтобы умереть за принцессу, если того потребует ситуация. – Его голос задрожал, но не от жалости к себе. От гнева. От невозможности что-то изменить.

Я горячо пожалела о том, как вела себя с ним на станции.

– Слушай… – вновь заговорил Лиам через несколько минут напряженного молчания. – Если вдруг в нашем с Сионной предприятии что-то пойдет не так. Если с ней что-то случится… Я не смогу вернуться на станцию. – Я напряглась. – Я бы хотел пойти с тобой в твой объединенный город.

Вот… подлец.

– А если что-то случится со мной, ты уж постарайся убедить ее присоединиться. Станции… там что-то нехорошее происходит. Ей же будет лучше.

От этих слов меня словно холодной водой окатило. Как он посмел решать, что для меня лучше? Я готова была взорваться и высказать этому выскочке все, что я о нем думаю, вот только… Я опоздала. Лиам уже поднялся по ступенькам и склонился надо мной.

– Можешь больше не притворяться, – ехидно шепнул он, обдав горячим дыханием мою шею. – Твое время караулить.

Я поднялась рывком. Значит, он знал, что я все слышу? И разыграл всю эту сценку с расчетом на то, что, подслушивая, я ее лучше восприму?

– Что значит «на станциях происходит что-то нехорошее»? – прошипела я. – Меня достали эти секреты и недоговорки, Лиам.

– Просто пища для размышлений, – легко улыбнулся он.

– Ты бы просто так это не сказал!

– А ты правда настолько наивна, что считаешь эту нашу «миссию» рядовым событием? У тебя даже мысли не возникает искать в этом другие подоплеки?

– Отец не хотел отпускать меня на Седьмую, потому что там опасно…

– Сказала Сионна, находясь в терраполисе, который уж явно побезопаснее другой станции.

– Но… – Я вздохнула. – Ты ведь даже не знаешь, правду ли Марко сказал насчет этих городов.

Лиам пожал плечами.

– Но если это правда – я в деле. А пока – я спать.

Он сел на ступеньку, прислонился спиной к металлическим перилам, словно они были мягкой подушкой, и закрыл глаза. Я не сомневалась, что проблем с засыпанием у Лиама не будет – его талант засыпать в любых условиях обнаружился еще во время привалов в наши первые дни внизу.

Размышляя об услышанном, я незаметно наблюдала, как Марко отстраненно перебирает свои странные четки.

В какой-то момент он спрятал их за пазуху и уперся руками в ступени. Обнаружив, что они слишком пыльные, Марко с отвращением отдернул руки, отряхнул их и сложил на коленях, не зная, куда еще их деть.

Брезгливая ящерица.

Я спустилась по лестнице, пройдя мимо него, и прислонилась спиной к стенке у основания лестницы.

– Верта скоро сползет, – сообщила я, глядя на него сверху вниз, – на сон времени не будет. Так что если тебе нужно отдохнуть, постарайся сделать это сейчас.

– У ирриданцев понятие сна отличается от человеческого.

– Что, ящерицы впадают в сезонную спячку, а потом им просто не до сна? – Не знаю, что дернуло меня это сказать. Не та ситуация, чтобы устраивать перепалки.

– Не говори «ящерицы», пожалуйста, – вежливо попросил Марко, обращая на меня взор своих жутких, напоминающих черные дыры глаз. – Я знаю, что мой народ принес людям много горя, но я настроен мирно. И не называю тебя обезьяной, даже имея на это определенные биологические основания.

– Ты… язвишь? – удивилась я. И тут же одернула себя: – Неважно. Скажи мне лучше, твои свободные города – это правда?

– Да.

Опять тишина. А что он еще мог ответить? «Нет, я пошутил»?

– Лиам сказал, что ты принцесса… Принцесса людей?

– О нет, – неожиданно для себя я смутилась. – Как же дико звучит. Не настоящая принцесса. Это просто… прозвище. Дурацкое, Лиам его выдумал. Потому что я дочь капитана станции.

– О. – Марко выглядел немного разочарованным. Разочарование было таким искренним, таким узнаваемым, что это невольно сместило мой центр восприятия ирриданца.

В этот момент я подумала, что мне интересно, каким бы он был, родись человеком. Наверняка таким же высоким и почти нереалистично тонким. Вспомнила первый ядовитый всполох в бесконечной тьме, ограниченной веками, – зеленоглазым. И хоть аккуратные гребневые наросты у него на голове были даже темнее, чем пигментация кожи, в своей человеческой версии Марко почему-то представлялся мне блондином.

– Я думала, у… – Я попыталась отвлечь себя от неуместного сейчас процесса фантазирования, – у вас есть хвосты.

На симуляциях у моделей ящериц были хвосты. Были продолговатые морды с вытянутыми затылками, и иногда пасти разевались, выпуская длинный черный язык, похожий на хлыст. Марко даже не представлял, насколько превратные представления об ирриданцах на станциях.

– У нас есть хвосты, – с готовностью подтвердил он. – Сохранились в виде эволюционного рудимента.