пожал плечами. – С каждым может статься. Как говорится, и на старуху бывает проруха.

– Полагаешь, на этом все и закончится? – понизил голос Константин Павлович.

– Полагаю, что нет. – Денис покусал усы, глядя, как ползет по подоконнику сытая летняя муха. – Кто-то еще остался. Будем искать.

– Опять искать! – Цесаревич нервно пристукнул ладонью по столу и тут же осекся. – Нет, ну конечно же! Если надо – ищите. Просто это все долго как-то! Право, иногда невыносимо. Хочется даже как-то развлечься… Вот ты, господин генерал-майор… Да-да, высочайшим рескриптом звание твое подтверждено. Вот рескрипт, изучай… И можешь спокойно носить эполеты!

– Благодарю, ваше высочество! – встав, церемонно поклонился Денис.

– Эй, эй, подожди-ка! Говорю, постой-ка, гусар! – Цесаревич лично подхватил Давыдова под локоть и снова заговорщически подмигнул. – Князь Йозеф Зайончек устраивает прием в своем загородном замке. Он очень хочет тебя видеть… лично пригласить. Но пока что говорю от себя: приходи, Денис Васильевич, обязательно! И приходи не один – с дамой. Можешь даже с той, с какой был вчера. Что смотришь? – Константин Павлович язвительно расхохотался, прикрыв рот ладонью. – Думаешь, один ты тут у меня за всеми следишь?

* * *

Князь Йозеф Зайончек, по-польски – Юзеф. Якобинец и революционный генерал, активный участник восстания Костюшко, «рэволюционэр» – креста ставить негде! И вместе со всем этим – доверенное лицо великого князя Константина Павловича! Наверное, потому что – честный. Ну да, этого не отнять. Пан Зайончек никогда не скрывал, что делал все во имя Польши… и делает сейчас, ибо считает благом Конституцию и сейм, обещанные императором Александром! И впрямь, что плохого-то? Конституция, парламент, выборы… В России-то такого, небось, нет! А в Польше – будет!

Заехать за своей пассией лично Давыдов не мог – не позволяли приличия, – а потому, договорившись заранее, просто прислал извозчика, благо тетушка пани Дануту не шибко-то сторожила. Денис сам же и подсел в пролетку на углу Крулевской. Улыбнулся, чмокнул девчонку в губы. Поехали!

Выбравшись за пределы города, коляска покатила по чудесной кленовой рощице, вскоре сменившейся зарослями каштанов и тиса. Широкая, хорошо наезженная дорога вилась меж деревьями, день уже клонился к вечеру, то и дело приходилось обгонять коляски возвращающихся из Варшавы господ и крестьянские телеги, тяжело груженные сеном.

Замок, как пышно именовалось имение Юзефа Зайончека, представлял собой обычный загородный дом с обширным садом и хозпостройками. От средневекового замка, собственно, сохранилась лишь одна башня, да и та в таком состоянии, что лучше не подходить. Впрочем, вокруг башни валялись приготовленные какие-то камни, кирпичи, доски – как видно, хозяин все же затеял ремонт.

– О, пан Давыдов! Рад приветствовать вас у себя! Как и вас, пани Данута. – Князь, одетый в богатый кунтуш времен Речи Посполитой, встретил гостей с нескрываемой радостью, но все же был озабочен – главный-то гость еще не приехал. Худощавый, ловкий, на костылях – потерял ногу при Березине и вскоре был взят в плен, – князь чем-то напомнил Денису Суворова.

– Кстати, вы не встречали по пути карету цесаревича?

– Нет, не встречал, – вполне светски улыбнулся гусар. – Но, думаю, он уже скоро приедет.

– Вы полагаете?

– Ну да, ну да…

Столы были накрыты прямо в саду, туда и сюда сновали слуги, зажигали прикрепленные к беседкам свечи. Тут же рядом, промеж цветочных клумб, настраивали свои инструменты музыканты. Похоже, здесь же, в саду, хозяин и намеревался устроить бал. Ну да, а что в душной зале-то?

Гости уже собрались, фланировали, переговариваясь и смеясь… Ждали. Высшее польское общество, штабные офицеры, свитские…

– А вот и великий князь!

Золоченая, с вензелями карета, запряженная четверкой белых коней с развевающимися султанами, остановилась у гостеприимно распахнутых ворот. Дюжие лакеи в синих ливреях спрыгнули с запяток, подбежали открыть дверцу. Польские гвардейцы охраны, ехавшие позади, также на белых конях, спешились, сверкая кирасами и палашами.

– Dobry wieczór, panowie! – Выбравшись из кареты, Константин Павлович приветствовал всех по-польски. Его ослепительно белый мундир с темно-голубой муаровой лентою сиял золотом эполет, на левой стороне груди светилась звезда польского ордена Белого Орла, под подбородком сверкал красный мальтийский крест.

– Думал, вы уже начали… Прошу простить – задержался.

Оркестр грянул бравурный военный марш, называемый «На Кинбурнской косе», один из любимейших маршей цесаревича. Откуда и узнали? Хотя… лизоблюдов хватало во все времена.

Первый тост, естественно, произнес самый почетный гость. Великий князь поднял бокал «за новое Царство Польское». Еще в начале мая 1815 года большая часть Польши решением Венского конгресса была присоединена к Российской империи, и цесаревич с неутомимым усердием приступил к воссозданию польской армии, высочайшим покровителем коей и был назначен.

Окружающие великого князя поляки не могли нарадоваться, характеризуя Константина Павловича как человека образованного, терпеливого и упорного. Насколько знал Денис, цесаревич вставал в пять утра и очень поздно ложился. Много работал, уставал и срывался, частенько оскорблял офицеров и генералов, у которых потом же прилюдно просил прощения, не терпел бездельников.

Под руководством столь умного и деятельного человека, каким являлся Константин Павлович, польская армия поляков быстро становилась на ноги. Князь создал в Польше артиллерию, снабдил полки ружьями нового образца, открыл школу младших офицеров. Однако цесаревич при всем при том иногда вел себя, словно спесивый русский барин, повелевавший десятками тысяч крепостных. Деспотичный и дотошный до мелочности, он вмешивался буквально во все дела и вполне мог угостить высокопоставленных польских вельмож хорошим крепким словцом! Польский язык великий князь выучил довольно быстро и при случае любил им щегольнуть.

Второй тост тоже вызвался произнести высокий гость. Впрочем, это был не совсем тост, а скорее, представление. Подняв бокал, великий князь именно так и выразился…

– Przedstawiam wam, panowie, наместника царства Польского! Недавно назначенного высочайшим императорским указом. Вот этот указ… – Константин Павлович не глядя протянул руку назад, и кто-то из его гвардейцев вложил в ладонь господина желтоватый гербовый лист. – Именем и повелением благословенного императора Александра Павловича наместником российским в царстве Польском назначен…

Все затаили дыхание. Хотя уже, верно, кое-кто кое-что знал…

– …назначается всем вам известный генерал, храбрец и честнейший воин… князь Юзеф Зайончек!

Слова цесаревича потонули в овациях, и тотчас же каждый из гостей бросился к устроителю торжества, каждому хотелось выразить одобрение, выказать искреннюю свою радость.

– Поистине, достойный выбор, панове!

– Слава пану Юзефу!

– Императору Александру – слава!

Виновник торжества скромненько принимал поздравления, время от времени искоса посматривая на великого князя, с коим весьма приятельствовал, что не составляло никакой тайны. Многие из вельможных панов, к слову сказать, считали пана Юзефа предателем именно из-за всемерной поддержки России. Многие полагали, что именно Константин Павлович и