— Милорд, существует прецедент. В деле «Королевство против Уайтинга» в 1747 году муж выступил вместо своей жены, когда ее обвинили в воровстве.

Судья заглянул в документы.

— Насколько я понял, лорд Блэкхит, преступление, в котором обвиняется ваша жена, было совершено до заключения брака. Это так?

— Да, милорд. Мы поженились несколько дней назад.

— Ваша жена не имела статуса замужней дамы в момент преступления?

— Нет, милорд.

— В таком случае, боюсь, я вынужден возразить против вашего желания выступить вместо вашей жены. Пристав, скажите, леди Блэкхит присутствует в зале суда?

— Да, она здесь, милорд, — ответил пристав.

— Пожалуйста, проведите ее на скамью подсудимых. Обвиняемый свободен.

По залу пронесся возбужденный шепоток, когда главные персонажи процесса поменялись местами.

Эйприл прошла мимо Райли с храброй улыбкой и прошептала:

— Я заслужила это. Я всегда буду тебя любить.

Он похолодел от ужаса. Она виновна… и для нее нет никакой возможности выиграть это дело. Но она не одинока.

— Милорд, — сказал Райли, — возможно, вы позволите мне, зарегистрированному судебному адвокату, выступать со стороны защиты от имени моей жены.

— Согласен, — ответил судья. — Кто выступает со стороны обвинения?

Поднялся Нордем.

— Я, милорд. Хотя я не столь знаменитый адвокат, как мой ученый друг, я постараюсь представить интересы королевства в силу своих способностей, и как это приличествует чести и достоинству королевского правосудия.

Райли посмотрел на Нордема. Мерзавец явно доволен собой — не важно, кого из двоих осудят, его устраивает все. Райли опустил голову — на него давила тяжесть ответственности. Как освободить Эйприл? Если даже ему удастся убедить присяжных не отправлять ее на виселицу, она не вынесет тюремного заключения. Ее жизнь теперь в его руках.

Пока Эйприл приводили к присяге, Райли почувствовал, как кто-то тронул его за плечо. Он обернулся — сзади него сидела Агата в мантилье бордового цвета, отороченной горностаем.

— Ты глупец, Райли. Эта твоя жена будет стоить тебе всего, чем ты дорожишь.

Он посмотрел на Эйприл.

— Больше всего я дорожу ею.

Агата фыркнула.

— Но долго она с тобой не будет. Если бы ты был настоящим мужчиной, то получил бы меня, когда у тебя появился такой шанс.

Он сдвинул брови.

— Агата, но ты же меня не любишь.

Ее губы презрительно скривились.

— Правильно. Но тебе еще предстоит узнать, насколько я тебя не люблю.

Угроза удивила Райли, и он взглянул на Нордема. Тот хвастливым видом отвесил ему почтительный поклон. Да он уже торжествует победу!

Судья снял очки и повернулся к присяжным.

— Господа присяжные, подсудимая обвиняется в том, что двенадцатого октября вымогала деньги у сэра Седрика Маркема. На это обвинение был дан ответ: невиновна. Но вашей обязанностью является сказать, после того как вы услышите доказательства, виновна она или нет. Вы дали клятву расследовать это дело беспристрастно и непредвзято. Вы должны основывать ваше решение исключительно на доказательствах, представленных в суде. — Он повернулся к барьеру, за которым находился Нордем. — Мистер Нордем, вы можете начать от лица обвинения.

— Благодарю, милорд.

Нордем встал. Он выглядел ухоженным и излучал самоуверенность. Модный наряд Нордема, золотистые волосы и ослепительная улыбка произвели благоприятное впечатление на шестерых мужчин, сидевших на скамье присяжных. В то время как Райли, неумытый, небритый, в смятой одежде, производил обратное впечатление. Судебное разбирательство еще не началось, а Райли уже был в невыгодном положении.

— Господа присяжные, — начал Нордем, — факты этого дела просты. Подсудимая, которая стоит перед вами, выглядит как настоящая леди. Но сейчас вы узнаете, что она таковой не является. Она не только низкого происхождения, но вела жизнь, которая возмутит других представительниц прекрасного пола. Сегодня вы узнаете о порочности ее натуры, о ее безжалостной алчности, о ее распутных устремлениях. Короче говоря, перед вами предстанут доказательства, как эта невинная на вид женщина украла дневник у доверявшей ей хозяйки — этот дневник я сейчас держу в руке — и использовала его для шантажа высокопоставленного правительственного чиновника его королевского величества. Должен добавить, что он не единственная ее жертва. Обвинению известны еще пятеро пострадавших от ее обмана, но по понятным причинам, которые, я уверен, вы правильно оцените, они не пожелали давать показания на открытом процессе. Если бы я не изъял этот дневник шесть недель назад, вполне возможно, появились бы еще и другие невольные жертвы вымогательств со стороны этой женщины. Пусть то обстоятельство, что подсудимая является женой окружного судьи, не повлияет на ваше решение высказаться за обвинительный вердикт. Даже мой уважаемый оппонент согласится, что закон не имеет смысла, если не применяется последовательно.

Присяжные кивнули.

— Я вызываю главного потерпевшего — сэра Седрика Маркема, секретаря палаты лордов.

В зале загалдели, когда клерк громко вызвал свидетеля. Маркема провели к месту дачи свидетельских показаний.

Райли разрывался на части от гнева. Он много раз пытался поговорить с Маркемом, чтобы возместить убыток и прийти к соглашению, но тот не желал его принимать. Теперь он понял, в чем дело. Маркем любой ценой хотел отомстить Эйприл.

Маркему вручили Библию, и он произнес клятву:

— Клянусь всемогущим Господом, что буду говорить правду, всю правду и ничего, кроме правды.

Нордем повернулся к свидетелю:

— Сэр Седрик, не могли бы вы сообщить суду, каким образом познакомились с подсудимой?

— Она пришла в мой кабинет в Вестминстере в прошлом году, в октябре месяце, двенадцатого числа.

— Как она себя назвала?

— Она назвалась Эйприл Деверо.

— Какова была цель ее визита?

— Она сказала, что я ее отец, а так как ее мать умерла, я должен помочь ей.

— Кого она назвала своей матерью?

— Вивьенн Деверо.

— И кто это, сэр?

— Куртизанка.

Зал зашумел.

— Вы поверили ее рассказу?

— Разумеется, нет! Это было абсурдно. Она обвинила меня в том, что я состоял в отношениях с этой женщиной. Я всегда был верен своей жене.

— И вы заплатили ей за шантаж?

— Да… заплатил. Это скандальная история, и я не хотел, чтобы моя репутация была запятнана. Люди моего положения становятся легкой добычей для нападок, и часто когда мы пытаемся оправдаться, то вредим себе еще больше. Иногда наша единственная защита — это уступить.