А Рейхан направлялась к лабиринту. Давно она не вверяла свою энергию уравновешивающей силе его тропы. Гобустанский лабиринт был «мужским» – первый поворот при входе уводил вправо, это значит, что он хорошо подходил для загадывания желаний и нахождения ответов на волнующие вопросы.

Не дойдя до лабиринта, они встретили Йылмаза. Высокий, худой и смуглый шаман сидел на краю жертвенного камня с видом ещё более глупым, чем обычно. Он не то поприветствовал Рейхан, не то посетовал на её несвоевременное появление бессловесным возгласом.

– Как дела в мире духов предков? – с усмешкой поинтересовалась Рейхан.

– Плохо! Куда-то пропали все мои запасы пипильцинцинтли.

– Охренеть! – сказала Эллада. – А он сможет повторить это слово ещё раз и не ошибиться?

Ни поглощённый горем шаман, ни потрясённая Рейхан не обратили внимания на её слова.

– Что, вообще ничего не осталось?

– Я немного носил с собой. – Под неумолимым взглядом Рейхан он медленно вытянул из кармана листья и покосился в сторону Эллады, которая всё ещё ничего не понимала.

– Ну всё, я теперь не одна, ты можешь пойти к своей… женщине, – разрешила Рейхан.

– Ну спасибо. – Эллада вдруг что-то заподозрила, и зрачки её заметались между подругой и шаманом – всё ещё достаточно молодым и, насколько дисциплинированный любовью к мужу разум позволил ей заметить, достаточно привлекательным. Рейхан правильно истолковала эту гимнастику для глаз и едва заметно скривила лицо в гримасе отвращения.

– Э… ладно, я валю, – сдалась Эллада и, сбитая с толку, оставила их наедине.

– Мне как всегда разжечь костёр? – кисло спросил Йылмаз.

– Конечно. – Рейхан обольстительно улыбнулась. – Курить я так и не научилась.

Пока шаман с будоражащей покорностью исполнял её прихоть, Рейхан вошла в лабиринт. Он звался тем же словом, что и кошмарная путаница тупиков и переходов со сжимающимися в спазмах стенами в её снах, но ощущения дарил прямо противоположные. В центре Рейхан поняла – он был здесь. Совсем недавно. Возможно, они разминулись на час или несколько часов. Рейхан бы разозлилась, но в таком месте это было невозможно. Она просто загадала желание и изъявила волю сделать всё, что потребуется для его осуществления.

Первобытный запах дыма призвал Рейхан вернуться к шаману, сидевшему перед костерком с листьями пипильцинцинтли наготове.

Мимо полузаброшенной деревни овцеводов по ухабистой дороге Эллада приехала к дольмену Гара-Атлы. Как и в других подобных местах, здесь царило оживление – перспектива как можно скорее после свадьбы произвести на свет наследника протёртого паласа, банковских кредитов и генетических заболеваний была невероятно заманчивой. Несколько женщин с головами, прикрытыми платками, заходили в обустроенную пещеру под многотонной каменной плитой. Вид этих женщин вызвал у Эллады запоздалый протест, но делать было нечего – не возвращаться же к Рейхан с её насмешливым, понимающим взглядом, да и таксист будет недоумевать. Подождав, пока пещера освободится, Эллада храбро шагнула внутрь. Там её встретили почерневший от солнца карлик и замотанная в тряпьё вроде как старушка, но Эллада, приглядевшись, подумала, что ей должно быть не больше пятидесяти. Посреди пещеры белела каменная могила, покрытая зелёной тканью с арабскими письменами. На вбитых в крупнопористые стены пещеры колышках висели миниатюрные детские люльки, некоторые даже сделанные из спичечных коробков. Эллада поёжилась, но пещерные обитатели уже взяли её в оборот – карлик постучал её камнем по спине, а колдунья ловко сплела кольцо из разноцветных ниток и принялась жонглировать им, точно уличный фокусник, то накидывая на голову оторопевшей Эллады, то заставляя её переступать кольцо. При этом она не переставая бормотала что-то. Окончив манипуляции с нитяным кольцом, колдунья навертела из подручного мусора чучелко запелёнатого младенца и сунула в руки Эллады, велев ей подвесить чучелко на стену.

– Вот и всё, через год с ребёнком приедешь, жертву принесёшь, – заявила женщина, и Элладе стало ясно, почему возле дольмена царит антисанитария, кишки и навоз повсюду. – Пятьдесят манатов с тебя.

– Мне говорили двадцать пять! – возмутилась Эллада.

– Манат упал – цены поднялись, – строго пояснила колдунья, ничуть не смутившись. – Разве за такие вещи можно торговаться? Если не дашь пятьдесят манатов, я плохое колдовство на тебя сделаю, живот узлом завяжу, вообще никогда родить не сможешь, и муж тебя бросит.

«Да подавись ты», – подумала Эллада, расставаясь с симпатичной новенькой полусотней.

– Не забудь пирамиду из камней построить и три раза вокруг пира обойти, – сказала женщина на прощание.

«Сходить с ума, так сходить», – решила Эллада и объявила время собирать камни.

Рейхан склонилась над костром и поймала носом вьющиеся пряди волшебного дыма. Задержала на несколько секунд в лёгких – и дыхание покинуло её. Она больше не была скована неуклюжим, нескладным телом. Ощущение деперсонализации не пугало её – в конце концов, именно это состояние было для неё рабочим: забыть о собственном Я, раствориться во Вселенной и черпать из её бездонного колодца силу, чтобы тут и там исправлять маленькие огрехи судьбы, латать незначительные для бесконечности, но бесконечно значительные для людей полотна жизни. Но, как бы сильно шалфей не пытался заставить Рейхан забыть саму себя, она чётко помнила цель и усилием воли заставила бесплотный мир движения преобразиться в нечто более осязаемое – это было всё равно что собирать конструктор из атомов. Теперь она парила над облаками, а под ней простирались ландшафты редкой красоты. Из них Рейхан выбрала тот, что был похож на леса Амазонии, и сразу же переместилась во влажное ярко-зелёное сплетение из стеблей и листьев. Отовсюду на неё смотрели пёстрые животные, а спустя мгновение всё это биоразнообразие вокруг пришло в движение, словно подтаяло, слиплось в один комок, как пластилин, и приняло форму женщины. Богиня явилась Рейхан такой, какой она подсознательно её себе представляла.

Рейхан не пришлось задавать свой вопрос вслух, даже не пришлось его думать. Богиня заговорила с ней её же собственным голосом, с доброй иронией.

– Хочешь моего совета? Как насчёт небольшой бескорыстной помощи? Думаешь, это удел слабых и безвольных?

– Тех, кто пытается хоть чем-то оправдать своё существование, – ответила Рейхан, не открывая рта.

– Ты отдаёшь, потому что можешь. Другие не умеют или не могут себе позволить. У них нет избытка, а у тебя есть. Разве это не возносит тебя над остальными?

– А мне не положено быть скромной и снижать чувство собственной важности?

– О, дорогая моя, мы же обе понимаем, что это невозможно. Взгляни на животных. Неужели для них существует что-то важнее их самих?

– Я понятия не имею, что происходит в головах у животных, – грустно ответила Рейхан, вспомнив необъяснимое поведение своего кота, ставшего единственным созданием, чью любовь она отчаялась завоевать. – В любом случае, я ничего не получу взамен. Даже никакой искренней благодарности, только гнев и упрёки, если в следующий раз помочь не смогу.