— Не в этом дело, — поморщился, как от зубной боли я. — Ты ведь и сама знаешь, что летом было покушение. Покушались не только на Матвея. Покушались на нас обоих.

— А ты не слишком… — неопределённо покрутила рукой Алина, не договаривая, но подразумевая «высокого о себе мнения?».

— Покушение было не одно. И на полтора месяца отец забирал меня к себе в Кремль, под охрану Дружины, — решил не изображать «обиду» я и продолжить разговор конструктивно. — В город меня вернули только два дня назад. И у меня нет уверенности, что надолго. В любой момент ситуация снова может измениться, и отец легко может забрать меня из этой школы и засунуть куда-то ещё. Куда ему вздумается. Сама понимаешь, в таком подвешенном состоянии, глупо брать какие-то ещё обязательства, — слегка виновато пожал плечами я, ставя щётку-метлу на место и берясь за швабру.

— Вот… как… — медленно проговорила Алина. — Не одно… То есть, на Крымском Мосту…

— Это был теракт, — твёрдо сказал я и строго посмотрел на девочку. — Борис Аркадьевич недвусмысленно сказал мне, что это был именно теракт. И я не советую пытаться рассматривать любые другие версии.

— Борис Аркадьевич…

— Мамонт, — дополнил ФИО я. — Борис Аркадьевич Мамонт. И ты, как хочешь, а я предпочитаю его слову не противоречить.

— Оу, — даже вздрогнула девочка, услышав эту достаточно одиозную фамилию. — Теракт, конечно же теракт. Никаких иных версий, — поспешила она согласиться с тем, что я сказал раньше. — Ладно, Юр, я понимаю. И я не тороплю с ответом. Просто, помни: на счёт места в Правлении я не шутила.

— Хорошо, Алина, я буду помнить, — с улыбкой ответил ей я и окунул удобную крепкую швабру с верёвчатой «башкой», этой самой «башкой» в воду.

Глава 31

В школе, от девочки с тряпкой, протирающей доску и подоконники, слушать серьёзные рассуждения о «партиях» и устройстве в жизни, было забавно. Это вызывало некое покровительственное чувство, какое возникает у взрослого, наблюдающего за детскими играми, или за тем, с какой гордостью ребёнок показывает «испечённый» в песочнице «куличик», подробно объясняя, какие «продвинутые» методы и технологии применялись при его создании. Естественное чувство для человека, почти добравшегося до четвёртого десятка, при общении с пятнадцатилетней девочкой.

Было забавно.

Вот только дома, когда я сел за свой ноутбук, подключённый к Всесети, и ввёл в поисковик фамилию этой девочки, а также фамилии тех детей, которых она упоминала, таким же забавным и несерьёзным это всё уже совсем не выглядело. По крайней мере, мне смеяться или покровительственно-иронично лыбиться расхотелось.

Алина Ивановна Милютина — старшая дочь Ивана Милютина, Председателя Совета Директоров «Волжско-Камского коммерческого банка». Одного из старейших банков России. Шестого по объёму операций в Москве. С текущей рыночной капитализацией в четыре миллиарда рублей, что в ценах и валюте мира писателя — примерно один и две десятых триллиона!

А упомянутый ей Алексей Меньшов — единственный сын Евгения Меньшова, первого заместителя руководителя Департамента финансов города Москвы, начальника Московского городского казначейства.

Николай же Пудов — средний сын зам. руководителя Департамента Природопользования и охраны окружающей среды города Москвы.

Василий Щепкин — это сын одного из членов Совета Директоров медиахолдинга «Российские Ведомости».

Галина Щукина — младшая дочь Виктора Щукина, одного из владельцев Торгового дома «Щукин с сыновьями» — одного из старейших Торговых домов Москвы.

Действительно: «свой Долгорукий» в такой внушительной Партии бы точно не помешал… Ведь, деньги и связи — это, конечно, хорошо, но в этой стране, реальная Власть принадлежит Князьям. Одарённым, которые непосредственно, официально и юридически владеют всей землёй и ресурсами Имперских территорий, лишь разрешая всяким там промышленникам, банкирам и купцам разрабатывать эти ресурсы, работать на их земле и вести торговые дела с их поддаными. Не бесплатно, разумеется. И только Князь решает, будет ли в его Княжестве работать тот или иной Бездарь! Решает прямо и непосредственно. Выше Князя только Император. Но Император далеко, а Князь — вот он, рядом. Да и Император — тоже не подарок. Дотянись ещё до него, попробуй. А и дотянешься — он сам Одарённый, и стоять будет на стороне Одарённых, что совершенно естественно и логично.

Так что, для хоть какой-то диверсификации своего бизнеса на территории Княжества от Княжьего произвола, очень и очень полезно бы иметь в Правлении этого бизнеса кого-то из родственников Князя… хотя бы и дальних. А уж родной сын — вообще подарок Богов!

Понятно, что наличие даже сына Князя в Правлении, не гарантирует защиты от серьёзного Гнева Князя, но… создаёт «нюанс», некую дополнительную сложность. Тут «нюанс», там «нюанс» и там «нюанс»… глядишь, уже и не так силён Гнев Князя, пока он со всеми этими «нюансами» разбирается. А, если ж сын там не просто в Правлении штаны просиживает (откуда его и забрать в приказном порядке не сложно), а, к примеру, брачными узами связан с кем-то из семьи владельцев… А, если у него ещё и дети там имеются… а, если кто-то из этих детей (Князю, получается, внуков) ещё и Дар пробудить сможет, то…

Нюансы. Они такие нюансы…

Жесть! Во что я вляпался-то!

Хотя, если посмотреть под углом новых открывшихся обстоятельств на действия ныне покойной уже Анастасии Дмитриевны, то кое-что обретает смысл. А именно: столь явная провокационность её поведения. Настойчивость и почти что прямота попыток соблазнения.

Если поразмышлять над этим с новыми вводными, то получится, что вела она себя так, только из-за одного: из-за спешки.

Ведь, как выходит? Ей поручили надзор и присмотр за сыном Князя. Одиноким, сидящим в сильнейшей депрессии, и только-только вошедшим в пубертат. В наиболее сложный его период. Типичным «хики», который, на время летних каникул, оказался оторван от всех, от любых влияний. Да и раньше, пока посещал школу, не сильно-то замечал вообще кого-либо вокруг себя. То есть, был полностью в её распоряжении. Можно сказать, монополизирован ей. И представлялся достаточно лёгким призом, почти уже