Охолонись! — Рявкнул Перун, и встал нависнув грозной тучей над разъяренной невесткой. — Такого никто не мог ожидать. Нашествие упырей началось внезапно, и то, что его проморгали, вина всех богов, а не меня одного. Ты тоже не увидела опасности. Чего же не винишь себя?

Это естественно, что оборотень сорвался. Раздраженность, и недоверие Ратмира, можно понять. На него свалилась внезапно огромная ответственность, как за стаю, так и за безопасность людей из окрестных деревень. Он просил нас помощи, но мы остались глухи, поглощенные собственными заботами, оставив его один на один со свалившимися внезапно проблемами, а тут еще приходят к нему непонятные личности, которые говорят, что посланы нами, богами. Ты понимаешь?.. — Он выпучил налитые злостью глаза и скривил губы. — Богами, которые были глухи к недавним его молитвам... Мы ведь даже не дали нашим посланникам никаких доказательств, ничего, что бы подтверждали их правоту. Вот и не поверил оборотень, подумал, что подсылы они вражеские.

— Не ори на меня. — Морена внезапно успокоилась, и как-то сникла. Она опустилась на появившийся из пустоты, резной табурет. — Меня так измотали последние события, что я взрываюсь по любому поводу. Боюсь уже вершить суд, над молящими меня о справедливости прихожанами. Боюсь сорваться, и натворить глупостей. Мой сын между жизнью, и смертью, а последнюю надежду на выздоровление едва не убили. — Она вздохнула, посмотрела в глаза свекра, и внезапно заплакала. — За что все это мне? Чем прогневала я высшего, что он посылает такие испытания?

— Успокойся. — Перун подошел ближе, поднял ее, и обнял. — Все уже закончилось. Девана успела вовремя. Им осталось только забрать в полнолуние цветок и вернуться. Кикимора сварит зелье, и Богумир поднимется.

— Я боюсь, что все это бесполезно. Верю и боюсь одновременно. — Морена уткнулась в могучую грудь свекра, и зарыдала, не сдерживая больше слез. — Мой мальчик! Мой бедный мальчик! Я не переживу его смерти.

— Все будет хорошо. — Погладил ей голову бог. — Верь. Даже если кикиморово зелье и не поможет, мы все равно найдем способ вернуть Богумира к жизни. Должен быть еще способ. Не мог Род, ни оставить возможности тому, кто страдает и верит. Высший суров, но справедлив, и я ежечасно молюсь ему, вот и ты молись. Надо верить, в этом наша сила.

***

Все произошло на столько молниеносно, что Храб не успел, не то, что схватится за меч, но даже испугаться. Серая молния тени волка, сбила его вместе с конем на землю, и не успел моргнуть парень глазом, как когтистая лапа вдавила его в траву, наступив одной лапой на грудь, а второй, то же самое сделав с побледневшем как мел, валяющимся рядом Филькой. Острые клыки нацелились в незащищенное горло новика, а красные от злобы глаза прожгли душу огнем ненависти:

— Кто вы такие?! Только не надо мне врать про посланников богов, те давно уже молчат, и не отзываются на молитвы. — Он рыкнул, и щелкнул зубами. — Или вы скажите мне правду, или я вытяну ее из вас вместе с жилами, срывая медленно, лоскутами кожу.

— Мы правду говорим. — Забился в панике домовой. — Могу поклясться чем хочешь.

— Отпусти их, зверюга! — Отчаянно кинулся в этот же момент, в глаза Ратмира светлячок, но оборотень лишь мотнул мордой, ударив назойливое насекомое носом, и тот, как мячик улетел в лес, где, врезавшись в ствол сосны, свалился в еловые иголки без чувств.

— Не дергайтесь. — Прорычал Ратмир. — Еще одна такая попытка, и я окончательно разозлюсь. Для того, чтобы узнать правду мне хватит и одного из вас. Остальные не нужны, и я порву им глотки.

— Ратмирушка, они обманом ко мне подошли, не виноват я. — Пятился в сторону леса леший. — Прости за недогляд. Тати они. Лжой промышляют.

— Молчать, твои оправдания сейчас лишние. Мне самому еще пока ничего не ясно. — Скосился на него оборотень, но тут же вновь склонился над Храбом, прикусив ему клыками горло. — Я жду?!

— Мы правду сказали. — Сдавленно прохрипел тот. — Лжу говорить не обучены. — Глаза парня закатились удушьем. Можешь убить, но другого не услышишь.

— Правду мы тебе сказали, истинную правду! — Заверещал Филька. — Отпусти его! Помрет ведь! Потом каяться будешь, а назад не вернешь.

— Отпусти немедленно! — Внезапно прозвучал за спиной женский голос. Они действительно наши посылы. — Богиня охоты, вытянув в приказе руку, медленно наливалась голубоватым светом.

— Девана? — Волк мгновенно перекинулся в человека, и отпустив жертву склонился в почтительном поклоне. — Ты?.. По что не откликалась на молитвенный зов? По что покинула стаю в трудное время? — Полный укоризны голос, глухо прозвучал в наступившей тишине.

— Помоги светляку. — Кивнула в сторону лешего богиня, игнорировав вопрос. — В чувства его приведи. — А вы вставайте, больше вас никто не тонет, отныне вы гости в стае. — Посмотрела она на не смеющих подняться Фильку, и Храба. — Ты почему стал таким злобным? — Она перевела взгляд на оборотня. — Я виновата, это верно, но просить прощения не буду. Ты в мое отсутствие обязан был следить за порядком, а вместо этого гостям глотки рвешь. Что с тобой, Ратмир? Ты был всегда выдержан в поступках.

— Упыри. — Пробурчал обиженно тот. — Напасть какая-то, не было досель столько их. Как саранча налетели, едва деревни оборонять успеваем. Их словно выпустили от куда-то, и натравили на нас злые силы. Стая не справляется, тебя не докричаться, а от людишек сама знаешь, проку мало, медлительны, слабы, и трусливы, да и показываться нам им в истинном облике запрещено.

— Знаю, — кивнула богиня. — Будем разбираться с нечистью, но это потом, а сейчас пошли кого-нибудь показать гостям дорогу к Перунову цвету. Надобен он им. То воля батюшки моего, самого Перуна.

— Идемте. — Развернулся Ратмир к поднимающимся с земли друзьям. — Сам укажу дорогу, коли вы не подсылы вражеские, а истинные посланники богов. Зла на меня не держите, много слишком в последнее время гадости в лесу скопилось. Приходится боронится.

— Да уж, борониться... — Усмехнулся ехидно, отряхиваясь Филька. — Нам порты в пору менять, от твоего боронения, а Светозара, так вообще едва до смерти не зашиб, вон, смотри, у того гляделки до сих пор в разные стороны косятся,