и чувствовал ее порывистое дыхание, ощущал тревогу внутри нее, страх за жизнь девочки, светловолосой малышки, так похожей на мать.

– Амелия, – подумал Асмер, – так ее зовут.

Девочка боялась его, это невозможно было не почувствовать, однако совсем не это тревожило Асмера. Девочка слабела. Силы, едва теплившееся в теле Амелии, с каждой секундой покидали ее. Мирра еще как-то держалось. Она неуверенно переставляла ноги, но шла. Однако Асмер понимал, что и ее надолго не хватит.

– Надо их вывести, и как можно быстрее, – подумал он. – Но разве я знаю дорогу?

– Знаю, – ответил он сам себе. – Не пойму откуда, но знаю.

Асмер помахал рукой в сторону покрытой белой лепниной арки. Молча. Они шли в тишине, лишь иногда Амелия, устав, просила отдохнуть. Асмер не уставал. Странно, но ему казалось, что он уже бывал здесь. Чувствовал, что знает, как все тут устроено.

IV

– Амелия устала. Ей надо отдохнуть, – в очередной раз зазвучал голос Мирры.

Асмер лишь коротко кивнул и, оставив попутчиц, решил осмотреться. Он вдруг почувствовал лёгкое, едва уловимое мановение, сквозняк, проникающий в голову. И пошел за ним, а вскоре попал в комнату. Она отличалась от остальных. Стены ее были сплошь покрыты изображениями, видеть которые Асмер, само собой, не мог. Однако он мог чувствовать, ощущать энергию, что от них исходила, пронизывая каждую клеточку тела. Прямо как тогда, на берегу озера Индрж.

Как только Асмер зашел в зал, даже не подозревая, что тот скрывает, он почувствовал, как в его голове сначала короткими и не понятными начали всплывать образы, даже сцены яркого и фееричного действа, свидетелем которого он вдруг стал. Затем, когда что-то в его голове сфокусировалось, приспособившись к обработке, поступающей в мозг информации, он, наконец, понял, что видит…

… как он парит в бесконечном мраке вселенной, разбавляемом разве что ярким светом огромного светила за спиной и тусклым мерцанием красной планеты, вокруг которой вращалось космическое тело неправильной формы.

Зрелище завораживало.

Асмер видел огромные клубы пыли, вихрем вращающиеся по окружности, формируя все более и более плотные объекты – планеты, которые с ростом своих размеров и массы притягивали к себе все больше и больше строительного материала, пока его вовсе не осталось. Асмер видел огромного огненного гиганта в центре этой одновременно прекрасной и завораживающей, но и пугающей своим масштабом постановки. Поверхность исполинского желто-оранжевого светила бурлило огромными массами расплавленной материи, изредка вспыхивая огненными всполохами, кнутом проходящими через пол галактики, хлестая планеты. Одна, самая близкая к солнцу, была сплошь и рядом покрыта шрамами ударов, словно узник, постоянно перечивший тюремщику.

Следы от плетей, коими солнце карало своих подчиненных, которые целиком и полностью зависели от его света и мощи, были видны и на других планетах – где-то меньше, где-то больше, но нигде так, как на самой ближней, самой маленькой и безобидной.

А на багрово-черной, пылающей пламенем планете их и вовсе не было. Асмер видел, как очередной огненный всполох, с невероятной скоростью, несущейся к ней, прямо в самый момент контакта рассеивается, разбиваясь о невидимый щит, окружающий планету и ее маленького спутника, защищая своего подопечного от большого и страшного огненного гиганта.

Это и привлекло внимание Асмера, который решил осмотреть храбреца, решившего противостоять солнечной тирании.

Сверху, из космоса было не видно, что происходит за густой и плотной завесой дыма и смога. Так что Асмеру пришлось пролететь сквозь нее. Перед ним предстал поистине ужасающий пейзаж. Поверхность планеты бурлила от непомерно высоких температур. Огромные горы и целые материки двигались каждую секунду в каком-то хороводе гигантов, содрогая под собой все вокруг. Из огромных, дышащих газом или паром трещин в земле и котловин вулканов, выбрасывались огромные количества магмы и лавы, растекающейся по всему горизонту, испаряя встречающуюся на пути жидкость. Но кроме всего этого, были и покрывающие горы, чьи вершины терялись за небосводом, ледники, сверкающие ядовито богровым цветом.

Вдруг Асмер услышал еще более сильное дрожание, будто вся атмосфера и даже содержащиеся в ней крохотные частицы пыли вибрировали. Справа от него раздалась вспышка, и Асмер тут же увидел ее источник.

Сквозь густые тучи в плотную и густую атмосферу входило огромное космическое тело, от трения раскалившееся добела. Это был метеорит. Исполинский, размером, наверное, с целую планету, он медленно падал, пробивая своим заостренным концом путь к поверхности бурлящей поверхности. Когда он соприкоснулся с извергающейся вершиной залитой лавой горы, раздался громкий, рвущий барабанные перепонки скрежет, а затем такой же громкий хлопок. Асмер думал, что оглохнет, пока его не отвлекло нечто другое. Вспышка света. Ослепляющая и настолько яркая, что все вокруг стало вдруг абсолютно белым, абсолютный свет заполнил все пространство.

Когда какофония звука и безумное светопреставление завершились, и Асмер, наконец, мог, использовать свои органы чувств, он увидел последствия соприкосновения двух этих огромных тел – планеты и камня, упавшего с неба.

От незваного гостя, так неожиданно грянувшего на обед, ни осталось ничего, лишь вмятина на поверхности планеты, там, где только что возвышались достигающие неба горы, теперь зиял невероятный, в несколько сотен километров кратер. От этой отметины во все стороны расходилась взрывная волна, воспламеняющая все, что встречала на своем пути – она плавила камни, испаряла жидкость, оставляя после себя причудливые фигуры застывшей породы.

Через мгновение волна закончила свое шествие и, обойдя всю сферу планеты, вернулась к начальной точке. Кратеру.

Все утихло, и наступил покой. Камень, упавший с небес, что-то поменял. Поменял к лучшему. Лава больше не извергалась тут и там, а земля не разверзалась. Это было затишье.

Но не перед бурей ли?

Асмер не знал. Поэтому ждал. Время проносилось стремительно, и он видел, что что-то меняется.

Плотная завеса неба, не пропускающая почти ни крупицы солнечного света, начинала постепенно исчезать: сначала местами, пропуская лучи, а затем все больше и больше, пока последняя туча кислотного неба не исчезла. Солнце начинало нагревать вновь замерзшие ледники, которые, тая, толщами воды стекали, образуя океаны и моря, покрывающие большую часть поверхности планеты.

На их дне начинали появляться небольшие зеленые ростки, вскоре заполнявшие все больше свободного пространства. На суше происходило ровно то же самое, правда, гораздо медленнее. Жизнь брала свое. Вот и первая живность, совсем примитивная, но живность, заполонила океан.

Асмер видел, как все меняется, эволюционирует. Затем уже вся планета, каждый клочок суши и каждая впадина моря, кишели жизнью. Жизнь эта была невероятно разнообразна, и иногда на одном метре любой поверхности, неважно суши или воды, можно было увидеть огромное множество различных форм и