Мирра полными от слез глазами смотрела на него, поглаживая его бугрящуюся щеку, и Асмер чувствовал, как боль, дойдя до своего пика, вышла из него. Асмер чувствовал, как ему становится легче, и это чувство словно передалось Мирре, которая перестала плакать и медленно, ласково убрала руку.

– Знаешь, Асмер… Ты попал в беду, но я тебя не брошу… Мы вместе это преодолеем и вместе, думаю, обязательно сможем вернуть тебя прежнего. Ты мне веришь?

Асмер кивнул, хотя и не верил.

– Главное не отчаиваться. А сейчас, мне надо немного поспать. Ты тоже поспи, – заботливо сказала Мирра и тут же заснула, нежно обняв Амелию.

Асмер долго смотрел на нее и девочку, спящую у Мирры на коленях, и думал о тех , кого потерял на пути сюда. Казалось, дорога, что он прошел, вела его именно к этим двум людям. И Асмер вдруг понял, что должен защитить их. Должен вывести наружу, под теплое осеннее солнце. Однако пока они мило спали. Ему же оставалось лишь терпеливо ждать на едине со своими мыслями.

Теперь было ясно откуда взялась Индрж. Она пришла с неба, вместе с остальными подобными ей существами. Богами или монстрами? – А может просто незваными гостями. Асмер слышал их голоса, их было много, но все они звучали глухо по сравнению с тем, что вместе с самым большим осколком упало в долину Атифиса. А значит голос из катакомб, голос, что звучал в голове Асмера, вытеснив оттуда его самого, принадлежал именно такому существу.

Его собратья меняли жизнь вокруг себя, произвольно, не произвольно – не важно, но они всегда были окружены ей, а в случае с долиной все было совсем наоборот. Жизни тут практически не было, лишь пожухлая трава и чахлые деревья. Но потом пришли Святые. Асмер не знал, откуда, но они пришли, а тот, кто поселился в долине воспользовался своим голосом и призвал их. И Святые исчезли, сгинули в подземных лабиринтах пещер, а вместо них, спустя тысячелетия, появились люди, поклонявшиеся великому Змею, что жил под землей. Так возникла Церковь Крови, которая преподносила своему божеству в жертву нечистых. Ее прихожане восхваляли Святых, о которых ничего не знали, убивали их, пока те вовсе не исчезли. Асмер не знал, почему он так поступил со своими первыми детьми, но этому явно была причина. Он убивал их и пожирал, используя для этого людей, ведомых религией, сам, в сущности, и являясь ее главой.

Он управлял Церквями, даруя им власть, но забирая взамен у их глав жизнь, подчиняя ее себе, а затем использовал их влияние, чтобы что? Для каких целей? Асмеру это было загадкой, разгадывать которую у него не было ни сил, ни желания. Во всяком случае, теперь он знал, кто убил Арне Кристенсена. Он раскрыл дело.

Но какой ценой?

V

Они все еще шли.

Шагали, проходя загадочные залы древнего подземелья. Силы Амелии иссякали. Девочка уже слишком долго для ее возраста находится здесь, голодная и испуганная. Да что уж там. Мирра тоже еле переставляла ноги, с трудом волоча их по белому полу. Лишь Асмер, казалось, не знал усталости и даже не отдыхал на ставших довольно частыми привалах, исследуя многочисленные залы и комнаты, побочные и главные ответвления этой колоссальной постройки.

Сейчас перед ним был величественно огромный зал, светлый от исходящего от стен мерцания. По его середине стояли высеченные из камня столы и деревянные стулья, которые, несмотря на свой возраст, оставались целыми и нисколько не попорченными временем. Наверное, потому, что здесь было сухо. По краям зала располагались узкие проходы между красивыми белыми колоннами, которые, ровно, как и стены мерцали теплым светом. Тем не менее, на колоннах сверкали бронзой подсвечники. Капли застывшего воска навсегда оцепенели на металлической поверхности. К потолку, довольно высокому, покрытому ярким орнаментом, была подвешана железная клетка. Формой она повторяла фигуру человека. Железные прутья клетки были покрыты чем-то темным – запекшийся кровью и плотью.

Раздались жуткие крики. Зазвучал громкий смех. Звон бокалов, стук вилок и ножей. Потрескивание пламени и шипение раскаленного металла. Вопли боли и возгласы ликования.

В голове Асмера замелькали образы. Люди за столами, огромный костер посредине залы, прямо под клеткой, внутри которой метался из стороны в сторону человек. Высокий и широкоплечий, гораздо крупнее всех остальных. С более грубыми чертами лица.

Святой.

Асмер не видел. Да и зрение, как обычному человеку, ему было не нужно. Он, в общем-то, не был человеком. Больше нет. Зато он чувстовал, слышал и ощущал то, что глазам было недоступно.

Асмер и сам не понимал, каким образом работают его чувства, но именно благодаря им они медленно, но неумолимо двигались к выходу. Впервые за долгое время он был рад тому, что с ним стало, ведь, останься он в своем обычном, привычном состоянии, Мирра и Амелия никогда бы не смогли выбраться из этого ужаса и снова оказаться в безопасности, тепле и уюте. Хотя все эти вещи теперь были им недоступны. Для них в Атифисе было по-прежнему слишком опасно. Они слишком много знали, и то, что скрывается где-то в глубине, вряд ли бы позволило им спокойно хранить в себе эту информацию, ведь люди бы узнали всю правду, а церкви потеряли из-за этого свое влияние.

Асмер чувствовал малейшее дуновение воздуха, малейшую вибрацию подножной поверхности, чувствовал текущую по стенам энергию и ощущал, что за ними наблюдают. Он понял это уже давно, но ничего не мог с этим поделать. Кроме того, Асмер совсем не понимал, от чего за ними никого еще не послали, почему еще никто не попытался им помешать выйти из катакомб. Это была еще одна загадка, на которую не было совсем ответов. Впрочем, Асмер предполагал, что тому, кто незримо наблюдает за их передвижением, было просто любопытно наблюдать за ним, тем, кто ушел из его власти и снова смог обрести себя, хоть и не полностью.

Идти оставалось совсем немного. Где-то впереди уже чувствовалась свежесть уличного воздуха, вытесняющая подвальный запах затхлости. Асмеру становилось легче. Теперь не было того тянущего куда-то в глубину желания, от которого ему было не по себе. Он просто боялся, что в один момент, это желание его пересилит и увлечет обратно во тьму, снова вытеснив разум Асмера и заменив его чудовищем.

Но этого не случилось и Асмер был благодарен за это прежде всего Мирре, которая, даже не смотря на