Многие английские и американские военные, в том числе и высшие чины, например фельдмаршалы Александер и Монтгомери, генерал Эйзенхауэр, пытались прекратить репатриации. Но они не смогли противостоять давлению своих правительств[496]. Можно назвать три основные причины, побудившие правительства Запада пойти на поводу у Сталина. Во-первых, необходимость обеспечить безопасность собственным военнопленным, находившимся в немецких лагерях на территории Восточной Европы в зоне дислокации советских войск. Поддавшись шантажу, союзники обменяли свыше 5 миллионов человек, которых требовал Сталин, на 150–200 тысяч граждан своих стран[497]. Во-вторых, осуществлять насильственные выдачи заставлял страх перед трудностями, которые бы вызвала необходимость устройства и расселения на Западе столь большого числа новых эмигрантов. В-третьих, солдаты и офицеры РОА и восточных легионов были вынуждены принимать участие в боевых действиях против англо-американских войск. Этот факт в сочетании с фразами базовых документов КОНР о необходимости борьбы с «плутократами» вполне мог способствовать тому, что власовцы и «легионеры» воспринимались как действительные идейные враги[498].

1 августа 1946 года советская печать сообщила о казни в Москве главных руководителей КОНР и ВС КОНР: А.А. Власова, В.Ф. Малышкина, Г.Н. Жиленкова, Ф.И. Трухина, Д.Е. Закутного, И.А. Благовещенского, М.А. Меандрова, В.И. Мальцева, С.К. Буняченко, Г.А. Зверева, В.Д. Корбукова и Н.С. Шатова. 17 января 1947 года появилось сообщение о казни казачьих атаманов: П.Н. Краснова, А.Г. Шкуро, Т.Н. Доманова, С.Н. Краснова, Г. фон Паннвица, а также князя Султана Келеч-Гирея (Султан-Гирей Клыча), командовавшего Кавказской дивизией.

Лишь немногим участникам власовского движения удалось остаться на Западе. Повезло группе ВВС генерал-майора В.И. Мальцева: из 5 тысяч человек было выдано не более 10 %, включая, правда, и самого командующего[499].

Главная причина, по которой советская сторона настаивала на выдачах, — не допустить укрепления эмиграции свежими силами и не выпускать в западный мир миллионы свидетелей своих преступлений. Лишь небольшой части бывших советских граждан удалось стать второй волной российской эмиграции, которая составила от 450 тысяч до 620 тысяч человек[500].

Белоэмигрантские политические организации и воинские формирования на Дальнем Востоке были разгромлены в августе 1945 года в ходе военной кампании, проведенной СССР против японской Квантунской армии. Лидеры белой эмиграции на Дальнем Востоке Г.М. Семенов, К.В. Родзаевский, А.П. Бакшеев, Л.Ф. Власьевский, Б.Н. Шепунов, И.А. Михайлов были захвачены и, после проведения над ними судебного процесса, казнены. Многие руководители среднего звена и рядовые участники эмигрантских военных и политических организаций были репрессированы.

Вскоре после освобождения Западной Европы от нацистов среди российских эмигрантов, проживающих в этом регионе, обозначились три политических течения[501]. Первое объединило людей, полностью перешедших на оборонческие позиции и отныне настроенных только на безоговорочную поддержку советской власти всегда и во всем. Зародившись еще в довоенные годы, это течение существенно расширилось. Издававшаяся во французском подполье в 1943–1944 годах газета «Русский патриот» в марте 1945-го была переименована в «Советского патриота», а Союз русских патриотов в Союз советских патриотов. К этому течению незадолго до своей кончины в 1943 году примкнул и П.Н. Милюков, который, находясь в США, по-прежнему оказывал влияние на либеральные круги российской диаспоры в Европе. Бывший лидер конституционных демократов писал, что диктатура «искупается» достижениями власти, «когда видишь достигнутую цель, лучше понимаешь и значение средств, которые привели к ней»[502]. Похожие взгляды высказывал бывший министр торговли и промышленности Временного правительства, входивший в партию прогрессистов, А.И. Коновалов. В день победы над Германией на ограде православного собора на улице Дарю был вывешен красный флаг[503].

Второе течение составилось из лиц, склонных занимать выжидательную позицию и ставить свое отношение к власти в зависимость от ее дальнейших действий. Их мировоззрение можно суммировать следующим образом: 1) непреклонная вражда к советской власти была целиком оправдана тогда, когда эта власть, действуя в интересах мировой революции, жертвовала интересами России; 2) Россия, как показала война, национально здорова и сохранила свои внутренние силы; 3) власть, которая оказалась способной организовать духовные и материальные силы страны и российского народа для победы, не может рассматриваться иначе, как «национальная власть России»; 4) ослабление государственного авторитета опасно не только во время войны, но и в период, когда будут вырабатываться условия мира; 5) перед российской эмиграцией неизбежно встает вопрос о возвращении на родину; 6) отношение власти к населению и, наоборот, населения к власти станет ясным только после войны, когда минует внешняя опасность; 7) во время войны власть сделала ряд уступок народу, — между властью и народом установлено перемирие; 8) если власть будет продолжать политику постепенного раскрепощения народа, то перемирие станет миром, если же нет, то внутренняя борьба возобновится.