Реконструируя историю белой эмиграции, можно говорить о том, что нацистское руководство не проявило заинтересованности в использовании эмигрантских структур как организационного целого. Исключения из этого общего правила диктовались конкретными военными обстоятельствами.

Политическая деятельность эмигрантов на оккупированных территориях сводилась преимущественно к попыткам привить гражданам СССР национальное самосознание, создать у них позитивный образ дореволюционной России, ознакомить с идеологией Белого движения. Попытки такого рода пресекались нацистами. Идеология «третьей силы» НТС предусматривала создание массового движения советских граждан, которое противостояло бы как нацизму, так и-большевизму.

Историю попыток возродить Белое движение в годы Второй мировой войны можно условно разделить на два этапа. Основным содержанием первого этапа является составление программ переустройства России; работа с соотечественниками из СССР; предварительные мероприятия по созданию воинских формирований, с надеждой на то, что немцы их со временем вооружат и поставят и строй. Второй этап характеризуется негласным признанием того факта, что победы над большевиками не будет. На этом этапе цели русской военной эмиграции сводились к тому, чтобы обозначить себя политически в текущей войне, продемонстрировав тем самым, что Белое движение живо.

Мировоззренческое разнообразие русского зарубежья не позволяет говорить о его однозначном отношении к власовскому движению. Наиболее активное сотрудничество с власовским движением в годы войны осуществляли невоенная политическая молодежная организация Народно-трудовой союз (НТС) и представители русской военной эмиграции — ветераны Белого движения, объединенные в несколько воинских союзов.

Власовское движение было частью комплексного явления — антисталинского движения в СССР периода 1941–1945 годов. Генерал Власов не был ни первым, ни, тем более, единственным политическим деятелем, претендовавшим на роль лидера антисталинского движения. Нет также оснований полагать, что при иных обстоятельствах, которые могли исключить возможность попадания Власова на немецкую сторону, антисталинское движение не получило бы развития. Очаги анализируемого движения зарождались стихийно, с первых дней войны, в разных местах, независимо друг от друга. Возникновение движения не зависело от чьей-либо «злой» или «доброй» воли.

С немецкой стороны «власовская акция» поддерживалась представителями оппозиционных кругов (преимущественно военными), ратовавшими за перемену официальной восточной политики. Со стороны же ортодоксальных партийцев-национал-социалистов, и прежде всего самого Гитлера, «власовская акция» встречала всяческое противодействие и рассматривалась исключительно как пропагандистский трюк. Речи о создании реальной Русской освободительной армии не велось вплоть до осени 1944 года. То, что удалось сделать Власову и его ближайшим соратникам в деле превращения РОА из мифа в реальность, — сделано не благодаря, а вопреки Гитлеру и нацистам.

В плане эволюции надежды на успех историю власовского движения следует разделить на три этапа. Первый (до июня 1943 года) связан с ожиданием перемен в официальной политике Гитлера по отношению к России. Второй (до июля 1944 года) — с ожиданием перемен в руководстве рейха. Третий этап (до окончания войны) связан с надеждами на то, что западные союзники возьмут РОА под свою защиту. Каждая из этих идей логически объяснима применительно к условиям своего времени, но ни одной из них, как известно, не суждено было реализоваться.

Ни одна из противоречивых цифр, приводимых в литературе, не дает представления о масштабах антисталинского движения. Уникальная особенность движения состоит в том, что лишь сравнительно небольшое число его фактических участников пополнило бы его ряды в любом случае — независимо от поворотов своей биографии в годы войны. Таким образом, правильнее говорить не столько о фактической численности движения, сколько о потенциальных возможностях его развития. Эти возможности сами по себе являлись значительными, но были сведены к минимуму нацистской администрацией.

С самого начала своей антибольшевистской деятельности и до окончания войны генерал Власов настаивал на том, что создаваемая им Русская освободительная армия и ее политическое оформление — Русский комитет (позже — Комитет освобождения народов России) должны действовать независимо от немцев. Это корреспондировало с выдвинутой НТС концепцией «третьей силы», но шло вразрез с позицией полномочных представителей русской военной эмиграции. Практически во всех официальных документах белогвардейских структур, направленных в адрес германских военных и гражданских учреждений, подчеркивалось, что они готовы служить под немецким началом.

Проблемы, возникавшие в процессе взаимоотношений белой эмиграции и власовского движения, имели, помимо прочего, психологическую подоплеку. В социальном смысле власовское движение представляло собой срез советского общества, в котором были представлены все слои этого общества: рабочие, крестьяне, интеллигенция, профессиональные военные и даже номенклатурные работники. Руководство РОА состояло преимущественно из представителей высшего и среднего звеньев командного состава Красной армии. Вступив на путь борьбы со Сталиным, многие из участников движения остались вместе с тем носителями определенной ментальности, имевшей мало общего с ментальностью ветеранов Белого движения. Старые эмигранты являлись зачастую носителями принципов и понятий, чуждых восприятию советского человека. Иными словами, во взаимоотношениях русской военной эмиграции и РОА имела место слабая психологическая совместимость, создававшая почву для взаимного недоверия.

В отличие от деятелей русской военной эмиграции идеологи НТС с довоенных лет делали ставку на «нового человека», выросшего в СССР. Основной смысл создания НТС как массовой молодежной политической организации, собственно, и заключался в том, чтобы, оттолкнувшись от опыта своих предшественников, проигравших Гражданскую войну, найти новые пути борьбы за Россию. Подобная постановка вопроса не раз приводила к конфликту «отцов» (РОВС) и «детей» (НТС). Еще в середине 1930-х годов НТС сделал ставку на «комкора Сидорчука» — доселе неизвестного военачальника, который в ходе предстоящей войны бросит вызов большевистскому режиму и объединит вокруг себя не только «подсоветских» людей, но и единомышленников из русского зарубежья. Иными словами, НТС не только предсказал появление генерала Власова, но, что гораздо важнее, заранее признал за ним роль лидера в предстоящей борьбе.

Представители белогвардейских организаций зарубежья тоже не исключали появления в ходе войны «комкора Сидорчука», но речи о консолидации вокруг него политически активной антибольшевистской эмиграции, как правило, не велось.

Все перечисленные аспекты оказались серьезным препятствием в деле установления взаимопонимания и полноценного сотрудничества белой эмиграции и власовского движения. Но главная причина возникновения психологического барьера заключалась в другом. С самого начала войны нацистская администрация проводила политику, направленную на размежевание всех сил, выступивших в качестве военно- политической оппозиции сталинскому режиму, как внутри СССР, так и за его пределами. Искусственное разделение «восточных добровольцев» по национальностям, поощрение сепаратистских устремлений, недопущение эмигрантов на оккупированные территории, запрет принимать советских граждан в эмигрантские организации, тотальная информационная блокада, сделавшая невозможным-получение объективной полноценной информации друг о друге, — вот основные направления и составляющие этой политики.