время мы снимали «право на отказ» со всех больных, обеспечивая им наиболее быструю смерть, но затем пришли к выводу, что будем отказываться от положенного срока в крайних случаях, оставляя людям время на дополнительные раздумья.

Так все и началось. Больные раком сменились сердечниками, алкоголиками, наркоманами, далее к нам начали поступать и душевнобольные, а в самых редких случаях приходили и совершенно здоровые. К нам начали приезжать из разных городов и очень скоро препарата стало не хватать. Тогда я предложил вовсе отстранить клинику от ритуальных услуг и начать добывать препарат контрабандой. Этим ходом удалось убить двух зайцев сразу. Во-первых, поставки шли сначала из Мексики, а затем, вплоть до сегодняшнего дня, из Китая, и это позволило нам существенно снизить затраты. Во-вторых, мы, сменили и сам препарат на более привычный для человеческой эвтаназии барбитурат. С поиском поставщиков нам помог, как бы странно это ни звучало, один из ветеринаров, о котором я упоминал ранее. Уж не знаю, откуда ему была известна такая информация, но это и неважно. Важно то, что у нас появился доступ к неограниченному количеству барбитурата и с тех пор, а именно, с 2011 года, ритуальные услуги начали свое полноценное существование.

Последние два слова Виктор сказал слегка замедленно, тем самым обозначая конец своего монолога. Он скрестил пальцы, положил руки на стол, выпрямился, хотя его осанка и так была хорошая, а затем взглянул на Лею в ожидании какого-либо ответа.

– Вы поставили в истории точку, но неужели вы не упустили ни одной детали? – спросила Лея, стараясь поддеть Виктора.

– К чему вы клоните, дорогая Лея? – спросил он, перебирая в голове возможные варианты ее ответа.

– Например, объясните мне вот что: к вам съезжаются из разных городов, люди передают информацию о ритуальных услугах из уст в уста, зная, что им ничего не будет за огласку, и все эти четырнадцать лет ритуальным услугам удается оставаться в тени? Извините, но я в жизни не поверю, что вы не сотрудничаете с властями, – Лея скрестила руки на груди и с небольшим прищуром взглянула на Виктора. Она все меньше боялась находиться в его компании. Лея не знала, какое будущее ее ждет после разговора, а неизвестность для нее представлялась пустотой, которая раскрепощала и отодвигала все страхи на второй план.

Вопрос Леи не смутил Виктора. Он мог бы рассказать ей все прямо сейчас, но для начала хотел кое в чем разобраться.

– Много ли вы знаете о ритуальных услугах?

– Если вы так предлагаете перейти к моему рассказу, то я готова рассказывать.

– Пожалуй да. Мне интересно послушать вашу историю.

4

Лея поведала Ценеру все, начиная со смерти Рамона и заканчивая принятым решением согласиться на встречу. Лея сказала, как пришла в «Мортем» в роли клиентки, как начала встречаться с Ричардом, узнала всю личную информацию от его друзей и коллег по совместительству, как осталась на всю ночь в здании и вскрыла кабинет Кларисы, добыв, тем самым, наиболее ценную информацию. Рассказала о том, как отыскала социальные сети Виктора и Константина и тем самым пришла к поставленной цели. Лея не стала умалчивать ни о чем, кроме одного – она ни разу не упомянула о сотрудничестве с Ричардом. Она выдала вымышленную любовную историю за реальную, чтобы Ричард не лишился своего места в «Мортеме» и не заработал себе дополнительные проблемы.

Лея говорила так, будто готовила текст заранее. Она не хотела выглядеть слишком экспрессивной, взволнованной, она хотела показать себя и только лучшие свои стороны. Рассказ Леи вышел вдвое короче, чем у Виктора, не стал менее значимым.

Пока Лея говорила, Ценер лишь кивал, облокотив подбородок на руку, согнутую в локте. Иногда он делал удивленные гримасы, но в целом был спокоен и внимательно вслушивался во слова.

– Что же, это поразительно! Вы проделали отличную работу, некоторые моменты даже смогли меня удивить, а это, признаюсь, не так уж и просто, но… Извините, я не совсем понял, почему же вы приняли решение согласиться на встречу со мной, если изначально преследовали другие цели?

Лея поняла, что именно хотел услышать Виктор, и почему он не ответил на ее вопрос прежде, чем она рассказала свою историю.

– Ричард рассказал мне о смертях коллег. Да, он знает об этом, он один из тех немногих, кто знает. Сначала я посчитала, что у него слишком бурное воображение и что ему, возможно, стоит сходить в отпуск, но он привел неопровержимые доказательства. Он сказал что-то вроде: «Не клиенты идут в ритуальные услуги, а ритуальные услуги притягивают клиентов», – и я, наконец, поняла, почему мне не хотелось отпускать это дело, и почему я вообще решила вам написать.

Ценер ответил Лее одобрительным кивком. Он действительно услышал то, что хотел, и теперь их разговор стал еще более свободным и доверительным.

– Так было всегда, – начал он, – первые пять лет после запуска ритуальных услуг мы с Костей ждали беды. Мы были готовы к любым суммам, лишь бы оставаться на свободе и продолжать свою деятельность. Сначала мы хотели ввести в условия договоров с клиентами и сотрудниками пункт о неразглашении, но какую именно информацию нельзя разглашать работникам похоронного бюро и, что важнее, как мы смогли бы проконтролировать всех? Игра в доверие все сильнее затягивалась. К нам приходили люди из органов, но, вы не поверите, в качестве клиентов! Будто ритуальные услуги были невидимыми для посторонних глаз. Больше всех Костя любил ту категорию людей, которая пользовалась правом на отказ. Он был счастлив осознавать, что с нашей помощью кто-то возвращался к обычной жизни, потому что, дорогая Лея, уйти из жизни может любой, а вот найти в себе силы остаться – далеко не каждый… Одно время мы поддерживали связь с теми, кто пользовался правом на отказ – они либо уезжали из страны, либо их жизнь кардинально менялась, и им становилось уже точно не до ритуальных услуг. Клариса рассказывала, что однажды встретила на улице человека, который когда-то воспользовался правом на отказ. Она его запомнила, потому что у него был уродливый шрам на шее – бедняга хотел перерезать себе горло, но жена чудом спасла его, уже после этой попытки он услышал о нас, но психотерапевт сумел вернуть ему смысл жить дальше. Так вот, когда Клариса встретила его, он… Не узнал ее, – Виктор развел руками, – он разговаривал с ней так, будто видит впервые. Клариса уверяла нас, что не могла обознаться, и мы посчитали, что у мужчины просто проблемы с памятью. Потом в нашей и без того переполненной смертями истории случилось