Дуглас наставил дневник на мать Уилла, как пистолет.

– Ты самая подлая, мерзкая, ничтожная сука, которую я когда-либо видел! – заорал он, оскалившись, и слово «сука» вылетело из его рта вместе с брызгами слюны.

Джозефина схватила руку Уилла и сжала ее, словно говоря: «Теперь ты видишь? Ты видишь его жестокость?»

– Меньший мужчина, Джо… Меньший мужчина избил бы тебя до полусмерти.

Уилл дважды сжал мамину руку в ответ, словно это был секретный код.

Вайолет Херст

Они приехали с оливковой ветвью. На самом деле это был букет красных гербер и воздушный шарик из фольги с улыбающейся рожицей. Последний показался Вайолет издевательским и двусмысленным. Без сомнения, Джозефина выбрала его, зная, что один и тот же образ, который персонал больницы сочтет знаком «поддержки» («Как мило! Они хотят, чтобы она была счастлива!»), будет нести совершенно другое послание для ее дочери: «Улыбайся, маленькая сучка, и делай вид, что все в порядке».

Вайолет встала, когда они подошли. Через час после того, как Сара-певт подписала документы о выписке, персонал наконец нашел одежду, в которой она поступила в больницу. Ее джинсы все еще были заляпаны грязью и травой после тантрической возни во дворике Филдов, и казались более тесными, чем когда она приехала, из-за мягкой и сытной больничной еды.

– Виола. – Мать положила руку на ее щеку, а затем притянула ее к себе для объятия, от которого у Вайолет затрещали кости и поползли мурашки. – Милая. Ты даже не представляешь, как мы скучали. Ты по-настоящему скучал по сестре, правда, Уилл?

Уилл все это время стоял с опущенной головой, но медленно поднял глаза, чтобы посмотреть на нее. Казалось, он боялся, что Вайолет его укусит.

– Мне очень жаль, Уилл, – сказала Вайолет. – Я до сих пор довольно смутно понимаю, что именно произошло, но я знаю, что никогда в жизни не хотела причинить тебе боль.

Уголком глаза она поймала улыбку матери – торжествующую и сверкающую сталью.

– Мы это ценим. Правда, Уилл?

Уилл кивнул. Он по-прежнему смотрел в пол, а его руки висели по бокам, как у тряпичной куклы.

– Мы с Уиллом поговорили и решили, что если ты извинишься и пообещаешь никогда больше не употреблять наркотики, мы оба сможем простить тебя и будем рады твоему возвращению домой. Ну, так что? Обещаешь никогда не принимать наркотики?

– Я больше не буду употреблять наркотики, – сказала Вайолет, подумав, что, возможно, мать и впрямь делает из нее лгунью.

– Превосходно. Уилл, почему бы тебе не обнять сестру? Давай. Что это было за слово, которое ты говорил на днях? Которое напомнило тебе о Вайолет? Ты пришел ко мне и сказал: «Мама, я скучаю по своей любимой…»

– Аутотонсоре.

– Ну же, продолжай. Скажи Вайолет, что это значит.

Уилл ответил почти шепотом:

– Это человек, который сам стрижет себе волосы.

Лишь усевшись в машину, Вайолет включила сотовый после недельного перерыва. Ее мать была занята тем, что напевала в такт какому-то мрачному и претенциозному концерту для виолончели, а Уилл, сидя на заднем сиденье, смотрел на дорогу со своей фирменной напряженностью – взгляд, в котором читалось, что если он отвернется, даже моргнет, машина собьется с курса. В ладони Вайолет пять раз прожужжал телефон. В сообщениях содержалась сильно сокращенная история ее недели:

Сообщение первое. Вечером в пятницу, от Финча: «ДОЛИНА ПАПОРОТНИКОВ НА ФРАНЦУЗСКОМ – ЛУЧШЕЕ В МИРЕ КИНО ДЛЯ ТРИПОВ!».

Сообщение второе. Вечером в пятницу, от Финча: «ТЫ КРИСТА. А Я – ВЛЮБЛЕННЫЙ В ТЕБЯ ГОЛОДНЫЙ ВАРАН ЛУ!».

Сообщение третье. В субботу утром, от Имоджин: «ВСЕ ОК? НАПИСАЛА БЫ ТЕБЕ РАНЬШЕ, НО Я ТУПО ПЯЛИЛАСЬ НА ЭКРАН и ПЫТАЛАСЬ ПОНЯТЬ, ЧТО ТАКОЕ ТЕЛЕФОН. ДЖАСПЕР СКАЗАЛ, ЭТО ДЕТОНАТОР (БЭД-ТРИП)».

Просматривая исходящие, Вайолет поняла, что всю дорогу до больницы посылала Имоджин и Финчу какие-то бредовые сообщения. Самыми осмысленными были «СНАПСКРАККАНБУМ!» и «РЯДЫ ХОРОШИ, НО ЛЕВЫЙ ПОДХОДИТ ИДЕАЛЬНО!!!!!!!».

Сообщение четвертое. В субботу утром, от Имоджин: «ТЫ ИЗБЕГАЕШЬ НАС ИЗ-ЗА ТОГО, ЧТО ФИНЧ ПРИЗНАЛСЯ ТЕБЕ В ЛЮБВИ?:) ОН СОХ ПО ТЕБЕ ВСЕ ЭТО ВРЕМЯ, ПРОСТО ПЕРЕЖИВАЛ ИЗ-ЗА МАМЫ».

Сообщение пятое. В субботу днем, от Имоджин: «БЛИН, ДА ЧТО С ТОБОЙ? У ТЕБЯ ПРОБЛЕМЫ С СОЦИО-ДЖОЗИ?».

Вайолет бросила быстрый взгляд на маму. Она не могла вспомнить, когда именно они начали называть Джозефину «Социо-Джози» (сокращенно от «социопатка»).

Сообщение шестое. С номера Роуз: «ДАВАЙ ВСТРЕТИМСЯ НА СТАРОМ ПОЛЕ МАЛОЙ ЛИГИ РОЗЕНДЕЙЛА. В КАКОЕ ВРЕМЯ ТЫ СМОЖЕШЬ? ПОЛНОЧЬ? 1:00? СМОЖЕШЬ УЛИЗНУТЬ, КОГДА ВСЕ ЛЯГУТ?»

Вайолет инстинктивно спрятала телефон, боясь, что это увидит мама.

Джозефина выключила радио. Новые светлые волосы делали ее похожей на бракованную Барби среднего возраста и класса.

– Ну, расскажи нам о больнице. Как все было? Что нового ты там узнала?

– Что я там узнала? – Как будто это было не принудительное лечение, а летняя стажировка.

– Да, Виола. – Это был уже настоящий, резкий тон матери, который та скрывала на публике за мягкими интонациями. – Не знаю, как твой Будда, но мой Бог дает нам возможность учиться на своих ошибках. Он преподносит нам уроки.

Вайолет поборола желание начать биться головой о стекло машины. Вместо этого она оперлась на него локтем и подперла щеку ладонью.

– Ну что ж… Там я узнала, что тяжелый замок в носке – это смертельное оружие. Я узнала, что сигареты – это валюта. Я узнала, что если на месяц оставить сахар, хлеб и фрукты бродить в бутылке из-под шампуня, можно будет здорово набраться.

Ее мать возмущенно повысила голос:

– Ох, как смешно! Ты приходишь обдолбанная, пугаешь всю семью, заставляешь нас выложить сотни, если не тысячи долларов на медицинские услуги, травмируешь брата! Кстати, он тебя, может, и простил, а вот я еще нет. Так что извини, пожалуйста, что я не вижу юмора.

– Прости, мам. Это глупая шутка, наверно. Я просто пыталась поднять вам настроение. – Она вспомнила слова Эди о манипулировании нарциссами. Ей нужно было притворяться, чтобы смягчить мать, хотя от этой мысли ее трясло. – Я многое поняла там.

– Например?

– Например, я больше не уверена, что хочу быть буддисткой. Это было просто данью моде, как ты и сказала. Влияние сверстников. Я пыталась вписаться в компанию Филдов, которые всегда вели себя странно.

– Ага. Значит, теперь ты согласна со мной на их счет?

– Да. Теперь я понимаю, что ты имела в виду, когда говорила, что безделье – их образ жизни.

– И они неприятно пахнут.

– Да, они неприятно пахнут.

Ее мать хихикнула и отпустила руль, захлопав в ладоши от восторга.