Интоксикация: отравление.

Уилл почувствовал, что вот-вот опять упадет в обморок. Ему пришлось опуститься на колени, чтобы восстановить равновесие. Его грудь сжалась, когда сердце пропустило удар. Могла ли мама подмешать что-то его отцу?

Вошла Джозефина со стаканом воды в руке.

– Ты нашел его? – прошептала она.

Уилл покачал головой. «У тебя паранойя, – сказал он себе. – Это безумные, отвратительные мысли».

Джозефина поставила стакан на тумбочку, рядом с которой сидел на полу Уилл.

– Твоего отца будет мучить жажда, – прокомментировала она. – Если пить много воды, это облегчает похмелье.

Выйдя в коридор, Уилл не выдержал. Его качнуло в сторону самоуничижения, что было ошибкой. Он ни за что не обвинит мать в том, что она подмешала что-то отцу и скрывала улики.

– Прости, мам. Уже поздно. У меня уже каша в голове. Я не понимаю, почему мы не можем просто подождать, пока проснется папа. Разве он не может отвезти дневник Роуз в участок? На тебя сегодня столько навалилось… Этот долгий допрос… – Он сочувственно поморщился. – Все эти вопросы…

Она отключила свое силовое поле – личное пространство радиусом в метр, которое она так тщательно охраняла, – и шагнула к Уиллу, чтобы обнять его.

– Я не хочу, чтобы он нашел Роуз раньше нас. Роуз ненавидит отца. Все эти годы пьянства… – Она прикрыла рот рукой и отвела наполненные слезами глаза от Уилла. – Твой отец издевался над ней. К тому времени, когда я поняла, что происходит, было уже слишком поздно. Я не смогла защитить ее. Худшее уже произошло.

– Вот почему Роуз поцарапала машину отца, а не твою.

По ее лицу скользнула грустная улыбка.

– Ты такой умный мальчик. От тебя ничего не укроешь.

– Так вот почему ты боялась – так сильно боялась, – что у отца роман?

– Я переживала… Я переживала, что он мог воссоединиться с Роуз.

– Он пытался, – сообщил Уилл. – Он собирался нанять детектива, чтобы тот ее отыскал.

– Я знаю. Мне потребовались недели, чтобы отговорить его. Не думаю, что с тех пор мне удавалось расслабиться. Какая-то часть меня боялась, что он все равно сделал это за моей спиной.

Уилл мысленно вернулся к тому вечеру на кухне.

– Так вот почему после того, как я поранился, мне пришлось сказать, что это сделала Вайолет.

Изо всех сил стараясь быть хорошим, предупредительным мальчиком, Уилл мыл хрустальный кувшин, пока его истерически рыдающая мать серебряным ковшиком вынимала из посудомоечной машины ризотто. Но изящная изогнутая ручка, намокнув, стала очень скользкой. Когда кувшин рухнул на каменные плиты, рассыпавшись блестящими осколками, Уилл так испугался, что, не осознавая, что делает, сразу же потянулся за самым большим осколком. В тот же миг ладонь мамы сжалась вокруг его руки. Это было не со зла, настаивала она позже. Она просто пыталась остановить его. Но Уилл об этом не знал. Он провалился в обморок и ударился подбородком об угол кухонной стойки. После того, как она вытащила пинцетом осколки, они сели в машину и долго ехали на восток в сторону больницы. Уилл старался не запачкать кровью сиденья, а Джозефина снова и снова повторяла: «Это вина Вайолет. Ты бы не уронил его, если бы она не испугала тебя, вопя как ведьма банши и размахивая ножом. Вайолет сделала это с тобой, Уилл. Скажи доктору, что это сделала Вайолет».

Она обняла его так крепко, что ребра сдавили его внутренние органы.

– Я знаю, как тебе было тяжело, – сказала она. – Я не лгала, когда сказала, что больница – единственное безопасное место для Вайолет. Она никогда меня не послушает. Она обращается со мной так, будто у меня раздвоенный язык и рога. Я не могла рисковать. Мне пришлось укрыть ее подальше от отца. Я должна укрыть всех нас подальше от твоего отца.

Впервые гиперопека матери обрела смысл. Конечно, она держала Уилла рядом. Она делала это, чтобы защитить его от хищника, живущего в их собственном доме.

– А что… что папа сделал Роуз?

– Ох, Уилл, милый. Не думаю, что ты сможешь это вынести. Есть причина, по которой Роуз приходилось скрывать свои отношения. Почему она так неохотно соглашалась на свидания. Это вызывало в вашем отце такую ревность, и в то же время он был так увлечен Роуз и ее возможной сексуальной жизнью… Я заставала его пьяным, как матрос, у корзин с грязной одеждой, где он копался в ее белье.

Уилл инстинктивно зажал уши руками.

– Однажды он ударил Роуз. За то, что она сказала ему, что Джейсон Блейк пригласил ее на выпускной.

Уилл был потрясен.

– Роуз сказала, что она чихнула, надевая колготки, и ударила себя коленом в лицо.

Мать бросила на него взгляд, говоривший, что он глупее, чем она думала.

– Сегодня папа возил меня к новому врачу. Он сказал, что моя эпилепсия – это какая-то реакция на травму. Он сказал, что мой аутизм ненастоящий.

– Твой аутизм настоящий, Уилл. А что касается травмы, у всех нас их было предостаточно. От постоянных вспышек гнева Вайолет до пьяной агрессии твоего отца.

Он пытался придумать, что бы сказать, чтобы убедить ее, что он действительно на ее стороне, даже после всего, что она сделала и заставила его сделать. Переведя взгляд на окно темной спальни Роуз, он вдруг заметил танцующие языки пламени.

– Мама! Мама! – позвал он. – У нас во дворе что, пожар?

– Это наша живая изгородь! – воскликнула она.

Когда они вместе бежали за огнетушителем, Уиллу показалось, что мать пытается подавить улыбку. Роуз была здесь. Эта мысль привела ее в восторг неменьший, чем ужас, который она вызвала у Уилла.

– Оставайся в доме, – распорядилась Джозефина. – Твоя сестра все еще может быть там.

Он подчинился, хотя ему хотелось выбежать на улицу и кричать, чтобы Роуз, ничтожная трусиха, вышла к ним. Он смотрел в окно нижнего этажа, как от силуэта матери взметаются клубы пыли. Уилл приоткрыл окно и услышал шипение огнетушителя. Оно звучало как ассибиляция, как неодобрительный свист аудитории. Когда это не помогло, Джозефина побежала за садовым шлангом.

На следующее утро Уилл проснулся поздно, с глазами, мутными после долгих ночных поисков дневника. Его голова закружилась от страха и ощущения нереальности происходящего, когда он вспомнил, как заглядывал под коврики в ванной и засовывал руку за зеркало комода, надеясь, ради матери, найти дневник приклеенным сзади. Когда стало уже достаточно поздно для того, чтобы считать ночь ранним утром, Джозефина отстранила Уилла от поисков. Напоследок он еще раз вгляделся в отца и почувствовал острый укол ненависти. Он ненавидел себя за то, что позволил Дугласу манипулировать собой. Подумать только, он помог отцу взломать электронную почту Роуз. Подумать только, он на мгновение потерял бдительность и проникся теплом к чудовищу, которое изнасиловало или избило его сестру, если не хуже.