– Моя очередь, не так ли?

– Нет. – Лю Тяньшан покачал головой. – Я не стану тебя убивать. Ты уезжаешь.

– Что? – Фан Му уставился на него. – Почему?

– Действительно, почему я сохранил тебе жизнь? – Староста пожал плечами и закурил сигарету. – Тот же самый вопрос задаст любой, кому ты расскажешь, что видел сегодня.

– О! – Фан Му кивнул. – Никто мне не поверит, вы хотите сказать?

– Я смогу доказать, что Лю Хайтао и Лю Санцян никогда не жили в нашей деревне. – Лю Тяньшан выпустил струйку дыма. – Но с тобой этот номер не пройдет. Если ты исчезнешь, твои родственники и друзья начнут тебя искать. Возможно, они доберутся до нас… а я этого не хочу.

– Значит… – начал Фан Му, но его перебили.

– Значит, тебе придется нас забыть. Ты ничего не видел – если, конечно, хочешь жить и дальше. И предупреждаю – если ты вернешься, я уже не буду столь гостеприимен.

Фан Му продолжал смотреть на него еще несколько секунд, потом опустил глаза.

– Хорошо.

– Вещи твои останутся здесь. – Лю Тяньшан дал знак Лю Дахуну. – Мы с удовольствием доставим тебя обратно.

С этими словами он наступил в замерзшую лужицу крови и мозгов и пошел прочь.

Глава 17. Спасибо

Это был дорогой подсвечник. Его основание было сделано в форме облака; вверх вились резные цветы, а венчала облако фигурка женщины. Ее прическа, поза и развевающийся по ветру наряд указывали, что это Апсара, буддийская богиня облаков и воды. Глаза богини смотрели спокойно и безмятежно; тело казалось грациозно податливым. Левую руку Апсара держала на животе, а правой поднимала в небо цветок лотоса. Туда и нужно было вставлять свечу. Весь подсвечник был сделан из литого золота. Он был единственным в своем роде – специальный заказ ко дню рождения.

Теперь его покрывала кровь. Интересно, не будут ли свечи потом отдавать ею?

Кровь принадлежала мужчине. Он неподвижно лежал на полу, раскинув руки и ноги. Сложно было сказать, без сознания он или уже умер. Так или иначе, он больше не мог причинить хозяину подсвечника вреда.

Льян Синхай немного вышел из себя.

Происшествие в клетке стоило ему целого здания и такой суммы денег, которой он никак не хотел лишиться, причем совершенно впустую. Да, Дин Сучен погиб, но девчонку-то оставили в живых! И до сих пор им не удалось установить личность того человека, который проник в бани Байцинь среди ночи.

От этого кровь Льян Сихая закипела, и он не стал слушать жалкие оправдания своего подчиненного насчет того, как яростно сопротивлялся Дин Сучен, как у них не осталось других вариантов, как только запереть его внутри и подождать, пока он умрет, и так далее, и тому подобное. Он дал волю гневу.

Промахи нельзя оставлять безнаказанными.

Льян Сихай отставил подсвечник и повернулся к Чжин Йонгу, дрожавшему в углу.

– Разберитесь с этим. А его, – он пнул ногой мужчину на полу, – заберите с собой. У вас неделя, чтобы найти девчонку. Если не справитесь, я уже не буду столь снисходителен. А теперь вон!

В мгновение ока они скрылись, и Льян Сихай остался один. Садясь за стол, почувствовал под пальцами что-то липкое. Кровь.

Он чертыхнулся и схватил салфетку, чтобы вытереть пятно. Очистив стол, он швырнул окровавленную салфетку в мусорную корзину. Все это было для него чересчур. В попытке успокоиться он достал из ящика четки. Потом опустил голову и начал читать Сутру Сердца[14].

После нескольких минут негромкой молитвы его разум все никак не мог успокоиться.

В голове вертелись вопросы. Пожалуй, самым главным из них было, кто пробрался в бани. И кто помог ему – или ей – сбежать?

* * *

Медсестра нервозно поглядывала на пациента, меняя ему повязки. С такими ранами любой кричал бы от боли; этот же терпеливо сносил перевязку, молча глядя в потолок.

Странный пациент лежал так с тех самых пор, как шофер грузовика доставил его к ним среди ночи. Мужчину привезли в одном белье. Все его тело было покрыто ссадинами и синяками; на лице и коже головы – многочисленные глубокие порезы. Еще одна, наиболее серьезная, рана была на левой икре. Пока врач накладывал швы, мужчина просто смотрел в землю, не обращая внимания на боль. Его необычное поведение и отказ говорить указывали на то, что это пациент психиатрической лечебницы, совершивший побег. Его уже собирались отправить в приют, когда мужчина попросил телефон. Он кому-то позвонил, а потом снова улегся на спину и уставился в потолок. С того момента он ничего не ел, не пил и не спал.

Закончив перевязку, медсестра накрыла пациента одеялом. Она уже собиралась уходить, когда в палату ворвался неожиданный посетитель, едва не сбивший ее с ног.

– Простите, – извинился он, не сводя глаз с пациента. – Черт! – заорал посетитель при виде мужчины на кровати. – Фан Му, что с тобой произошло?

Пациент спокойно улыбнулся.

– Сяо Вон, ты привез мне одежду?

И снова Сяо Вон продемонстрировал свою уникальную способность замолкать в нужный момент. Именно поэтому Фан Му и вызвал его. Но хотя Сяо Вон не сказал больше ни слова, Фан Му видел, что ему не терпится разузнать, как его приятель оказался в столь плачевном состоянии.

По дороге в Чанхон Фан Му заметил, как Сяо Вон исподтишка посматривает на него в зеркало заднего вида. Он улыбнулся – и тут же ощутил острую боль от швов на лице.

– Кто это тебя? – спросил наконец Сяо Вон.

Фан Му покачал головой и ничего не ответил.

– Почему ты не обратился в городской департамент за помощью, когда попал в неприятности? – Сяо Вон протянул ему сигарету. – Это же наша юрисдикция.

Фан Му закурил и глубоко затянулся.

– Не хотел никого обременять, – сказал он и выпустил дым.

Больше Сяо Вон спрашивать не стал. Он перевел взгляд на дорогу и нажал на газ.

* * *

До Чанхона они добрались уже после полудня. Тем не менее Фан Му наотрез отказался зайти пообедать и попросил подбросить его до дома.

В знакомом городе, в знакомых стенах, перед знакомой кроватью он почувствовал, что усталость вот-вот свалит его с ног. Фан Му заснул, едва опустив голову на подушку. Когда боль от ран разбудила его, на улице уже стемнело.

Несколько минут он полежал, набираясь сил, потом медленно поднялся с кровати и достал из холодильника два яйца. Наспех сварил их и проглотил. Насытившись, он ощутил другой голод – и принялся