рыться на полках. Кажется, прошла целая вечность, прежде чем ему попалась початая пачка сигарет.

Фан Му сел в темной гостиной и закурил. Раны по всему телу продолжали саднить.

Завтра ему предстояло вернуться на работу. Эта мысль приводила в ужас: единственное, чего ему хотелось, это и дальше сидеть одному в темноте.

За последние годы он привык к мысли о собственной смерти и всегда встречал опасность лицом к лицу. Что бы ему ни грозило, он шел до конца.

Но там, перед Храмом предков, его вера в себя пошатнулась.

Он никогда не думал, что люди могут быть настолько жестокими.

Не представлял, что алчность может превратить жителей целой деревни в монстров.

Не подозревал, что в мгновение ока любовь может обернуться убийством.

Не мог себе вообразить, что столь дикое преступление будет так тяжело доказать.

Ужас сковал его по рукам и ногам. Вот почему, когда Лю Дахун сдернул с него куртку, избил до полусмерти, а потом выбросил на ходу из фургона, Фан Му даже в голову не пришло оказать сопротивление.

Теперь он был уверен, что в человеческом мире – мире хищников, пожирающих друг друга, – деньги и насилие представляют две стороны одной медали.

Ему казалось, что в один миг весь мир перевернулся. Тьма взяла верх, а свет и закон с ним вместе – оказались повержены. Зло заняло место добра, и чудовища в открытую охотятся на улицах.

Но если так, какой смысл спасать Старого Сина?

Если так, Дин Сучен напрасно принес себя в жертву.

Если так, зачем вообще нужна полиция?

Получается, не нужна.

Столкнувшись с Лю Тяньшаном, Фан Му избрал жизнь. А за минуту до этого решения Лю Хайтао убили у него на глазах – на глазах у полицейского офицера…

Добросердечный паренек с наивным взглядом доверился ему – и напрасно.

Фан Му почувствовал, как его глаза наполняются слезами, и заплакал.

Вскоре пачка сигарет превратилась в горку пепла и окурков. Больше в комнате ничего не изменилось. Фан Му продолжал прокручивать у себя в голове события последних дней, постепенно осознавая произошедшие в нем перемены. Может, его старый друг Тай Вей просто проявил вежливость: вопрос не в том, годится ли Фан Му в полицейские. Стоило ли ему вообще идти на службу? Сейчас Фан Му понимал, как надо ответить на этот вопрос.

Всё в руках судьбы. Старому Сину суждено было оказаться в тюрьме; Дин Сучену – принести себя в жертву; Лю Хайтао – узнать правду и умереть; Лю Хейян – поддаться сумасшествию толпы и превратиться в монстра.

Так зачем бороться?

Фан Му захотелось выпить.

Дома алкоголя не было, поэтому он через силу потащился в магазин. Как можно быстрее схватил с полки две бутылки и поспешил к кассе. Голову держал низко и старался ни с кем не встречаться глазами. Бросив кассиру деньги, заметил возле прилавка телефонный аппарат. Замер и, поколебавшись, потянулся за трубкой. Нажал несколько цифр и услышал на том конце знакомый голос.

– Алло? – Сестра Чжао говорила, как всегда, утомленно. В трубке раздавался какой-то фоновый шум – похоже, рядом текла вода.

Фан Му сглотнул и со слезами на глазах буркнул что-то невнятное.

– Кто это? – спросила сестра Чжао.

Понадобилось не меньше десяти секунд, чтобы Фан Му наконец выдавил:

– Старшая сестра, это я.

– О, ты! Вернулся? – обрадованно ответила сестра Чжао. – А куда уезжал? И что случилось с твоим мобильным?

– Старшая сестра, как девочка? – Фан Му подавил всхлип, изо всех сил стараясь не показать, что плачет.

– Очень хорошо. Ты же оставил ее со мной, так что волноваться не о чем. – Сестра Чжао явно пребывала в отличном настроении.

– Нет-нет, я не волновался, – торопливо ответил Фан Му, вытирая слезы. – Просто следите, пожалуйста, чтобы она никому не показывалась.

– Да-да, я не забыла. – Она сделала паузу, а потом мягко добавила: – Фан Му, я не знаю, во что ты ввязался; не хочешь – не говори. Я не стану спрашивать. Я всегда на твоей стороне, что бы ни произошло. А ты будь осторожен, ладно?

– Угу, да. – Фан Му кивнул, и на прилавок упало несколько слезинок.

– Ой… подожди минутку. Лю Лю идет… – Голос сестры Чжао отдалился. – Это дядя Фан, поговори с ним.

В трубке зашуршало. Потом на другом конце послышалось учащенное дыхание.

Фан Му застыл на месте, прижав трубку к уху.

– Ну что же ты?! Давай, скажи что-нибудь, – поторопила девочку сестра Чжао.

– Как ты, Лю Лю? – Каким-то образом Фан Му выдержал: его голос не сорвался. Он знал, что Лю Лю его не видит, но все равно постарался улыбнуться как можно шире.

Девочка молчала.

– Слушайся тетю Чжао… Дядя скоро приедет за тобой. – Фан Му не знал, что еще сказать. – Ты сможешь ходить в школу… Все наладится…

– Спасибо. – Она сказала это тихо, но разборчиво. Потом связь оборвалась.

Прошло несколько бесконечных секунд. Словно в тумане, Фан Му обернулся и обвел глазами продукты, напитки, блокноты и ножницы на полках. Потом его взгляд остановился на лице кассира. Фан Му вытаращился на него, словно ожидая подтверждения: девочка действительно только что сказала «спасибо»?

Растерянный кассир протянул ладонь:

– С вас один юань. За звонок.

* * *

По-прежнему в ступоре Фан Му вышел из магазина, не замечая, что направляется в противоположную от дома сторону. Сначала он просто быстро шагал, потом перешел на бег.

Он мчался через проспекты, сияющие огнями, мимо темных переулков, сквозь городскую толпу и по незастроенным пустырям. Мчался, пока у него не перехватило дыхание, пока не закончились последние силы. И только тогда понял, что у него по-прежнему по бутылке в каждой руке.

Тяжело дыша, Фан Му прислонился спиной к фонарному столбу. Немного отдышался, отступил на пару шагов и разбил обе бутылки о столб.

Вдохнув приторный запах алкоголя, он поднял голову к небесам и закричал во все горло, глядя на черные тучи, сгустившиеся над городом:

Я хочу все исправить!

Я хочу вернуть мир с головы на ноги!

Я хочу отправить демонов в ад!

Потому что…

Это моя обязанность.

Это мой долг.

Это я, Фан Му.

* * *

На рассвете Фан Му отправился на работу. В департаменте он первым делом зашел к Бьян Пиню. Ему хотелось узнать, как продвигалось расследование в его отсутствие.

Едва открыв дверь, Фан Му увидел на лице Бьян Пиня шок. Ему не хотелось объясняться, и он сказал шефу, что попал в аварию на машине. Ложь была очевидна, но Бьян Пинь допытываться не стал.

Дело не