Роджер закрыл дверь с водительской стороны и посмотрел на меня.

– Эми… – начал он.

– Как насчет Ричмонда? – перебила его я.

Он моргнул и посмотрел на меня немного удивленно.

– А что в Ричмонде?

– Риз, сосед Чарли по комнате, – объяснила я. – Он оттуда и передал мне записку для Кори, который бывает в Dairy Queen. Похоже, речь идет о жизни какой-то рыбки.

– Рыбки?

– Знаю, – сказала я, пока Роджер заводил машину. – Эту часть я тоже не поняла.

– А что это за имя такое – Риз?

– Это сокращение. Оно означает Реально Испорченный Зак.

– Раз так, то, конечно, поехали в Ричмонд. Разве можно допустить, чтобы погибла невинная рыбка?

Глядя в атлас, я объяснила Роджеру маршрут, а потом достала конверт, который дал мне Риз, и попыталась немного его разгладить.

– Сколько у нас осталось денег? – спросил Роджер после того, как мы выехали на шоссе.

– Сто восемьдесят пять долларов, – ответила я.

К счастью, этого должно было хватить, чтобы доехать в Ричмонд, а потом и в Коннектикут.

Я посмотрела на Роджера, который сидел рядом. Было так привычно видеть его на соседнем сиденье, что трудно было поверить – уже совсем скоро все закончится.

Мы выехали на шоссе I-40 и некоторое время двигались по нему в молчании. Каждый раз, замечая, что Роджер собирается что-то сказать, я делала музыку погромче. Когда это повторилось в третий раз и от уровня громкости в машине начали дребезжать стекла, Роджер протянул руку и выключил звук.

– Мне нужно кое-что сказать.

Я смотрела в окно, обхватив себя руками за плечи. Знала, что все изменится, когда я ему скажу. Похоже, настало время узнать его реакцию.

– Валяй, – сказала я и снова посмотрела на него.

Он смотрел на дорогу, но быстро взглянул на меня, прежде чем заговорить.

– Это была не твоя вина.

Я покачала головой. Это все равно что сказать, что небо не синее. Слова не станут правдой просто потому, что ты их произнесешь.

– Конечно, моя. Ведь я же была за рулем.

– Но это не значит, что произошедшее – твоя вина, – возразил он.

– Ты не обязан это говорить.

– Я серьезно, – ответил он, и в его голосе не было ни капли насмешки. Он убрал одну руку с руля и показал на синий фургон, который перестроился на соседнюю полосу и теперь ехал рядом с нами. – Если его занесет и он впечатается в нас, разве это будет моя вина?

– Нет, – сказала я, – но…

– Так что ты не виновата, – сказал Роджер. – И это не пустые слова.

– Но дело не только в том, кто ведет машину, – сказала я. – Я случайно подслушала разговор двух спасателей на месте происшествия. Они говорили, что это очень редкий случай. Но если бы он не был пристегнут, его, скорее всего, отбросило бы на заднее сиденье и он отделался бы мелкими ссадинами и ушибами. А я заставила его пристегнуться. Он оказался на этом сиденье как в ловушке, и фонарный столб размозжил ему череп.

Я ожидала, что мои слова заставят Роджера замолчать, но этого не случилось.

– Нет, – сказал он все тем же серьезным голосом. – Это просто предположение. Никто точно не знает. Возможно, не будь он пристегнут, его выбросило бы через лобовое стекло. Или отбросило бы на заднее сиденье, если бы он не был пристегнут. Мы никогда не узнаем. Это был несчастный случай. Ты ни при чем.

Я покачала головой, не желая его слушать. С этой виной я жила последние три месяца. Для меня не существовало мира, в котором я была бы ни при чем.

– Но если бы я проехала на желтый? Если бы я не забыла шлепанцы?

– Не надо так думать. Ты ни в чем не виновата, – повторил Роджер, мягко, но настойчиво. – Не виновата.

– Ты не понимаешь, как все было, – прошептала я.

– Это ты не понимаешь. Произошел несчастный случай. Ужасная авария. Тут ничего нельзя сделать. И не ты это устроила. Это не твоя вина.

– Моя, – хрипло сказала я, не желая принимать помилование, которое он мне предлагал. Потому что это было слишком хорошо, чтобы сразу в это поверить. А что если он ошибается?

– Нет, – просто сказал он. – Я не вру. Клянусь, это не твоя вина.

И эти слова наконец подействовали. Роджер ни разу не врал мне. Я знала, что могу ему доверять. Он не стал бы врать и сейчас, во время такого важного разговора. Мысль о том, что это не моя вина, что меня не в чем обвинить, что не было ничего, кроме невезения и цепочки неконтролируемых событий, поразила меня. Последние опоры, на которых держалась плотина моего самобичевания, рухнули, и я разрыдалась, выпуская наружу все чувства и эмоции, которые так старательно сдерживала. Я чувствовала облегчение, но еще сильнее – печаль. Печаль из-за того, что держалась за эту мысль, хотя в этом не было никакой необходимости.

Роджер снизил скорость, включил поворотник и съехал с шоссе на стоянку для отдыха. Он припарковал машину перед столиками для пикников и заглушил двигатель. Потом, нажав на кнопку, отстегнул сперва свой ремень, а затем и мой и передвинулся на край сиденья. Между нами была центральная консоль, но он потянулся через нее и обнял меня так просто, будто делал это уже не в первый раз. Все, о чем я могла думать, так это о том, как приятно, когда тебя обнимает кто-то, кто не собирается тебя бросить. Уткнувшись лицом в его плечо, я наконец-то позволила себе расплакаться, не беспокоясь о том, что могу испортить ему футболку. Я была уверена, что он все вытерпит, что будет рядом столько, сколько мне потребуется.

За окном по федеральной трассе на полной скорости проносились машины. Роджер нежно убрал волосы с моего лба, и мы, обнявшись, медленно раскачивались взад-вперед.

– Виргиния! – крикнул Роджер спустя два плей-листа и четыре раунда игры в «двадцать вопросов» (Элеонора Аквитанская, Джонатан Ларсон, сэр Фрэнсис Дрейк и Бернадетт Питерс). Он указал на знак, мимо которого мы проезжали, и улыбнулся мне.

Мне все еще было немного не по себе оттого, что я ему рассказала, а он так спокойно к этому отнесся. Во всяком случае, он точно не стал относиться ко мне хуже. Я едва могла поверить, что это правда. Но, похоже, это действительно было так, и я снова испытала невероятное облегчение, что теперь он все знает и между нами больше нет никаких секретов. Как раз когда наше путешествие подходит к концу.

– Знаешь, какой девиз у Виргинии? – спросил он. – Sic semper tyrannis, что означает…

– Такова участь тиранов, – закончила я. Роджер поднял на меня брови, а я продолжала. – Именно это крикнул Бут, выстрелив в Линкольна.