— Шэллов, — закончила Сара и вколола остатки холодка в подрагивающее плечо своей подруге.

— Хочешь сказать, они… — Илон вопросительно поглядел на кибера.

Рохи кивнул. Джу прикрыла глаза ладонью, но слезы все равно просачивались, скатываясь прозрачными блестящими бисеринками по щекам. Слушая, как она тихо всхлипывает, Илон перевел взгляд на пьюра. Сара тоже была потрясена, смотрела в никуда, но все равно выглядела лучше, чем Джу или Эдвард. История была жуткой. Но Илон так до сих пор и не понимал, каким боком он или бывший политик из Шэлл Сити к ней относились.

— Это все, конечно, очень грустно, — начал Илон, теряясь в догадках. — Я им сочувствую. Однако, что тут делаем мы с Эдвардом?

— Сара, будь любезна, расскажи ему, что произошло на Спэйс Нидл, — попросил кибер.

— Тебе и про это известно? — даже сквозь холодок в голосе пьюра тренькнуло удивление. — Но я не понимаю, зачем им знать об инциденте… Хотя… Какая теперь разница.

— Так что там случилось, на этой вашей станции? — У Илона голова шла кругом.

— Контакт, — пояснила Сара. — Четверо пришельцев вернулись за своими телами, которые команда Джу обнаружила на Европе. Однако после вскрытия и изучения их тела пришли в негодность. Поэтому они потребовали взамен новые. Оказалось, что шэллы им вполне подходят.

— Круто! — раздраженно бросил Илон. — Мы не одни во Вселенной и все такое. Но какое отношение это имеет к нам с Эдвардом?!! Возьмите любых из-под купола! В чем проблема?

— Мы, собственно, так и планировали, — ответила Сара.

— Однако, боюсь, уже поздно, — добавил Рохи, поглядывая своем пророческим взглядом в потолок.

В этот момент зал содрогнулся так, что Илон едва удержался на скамье. Казалось, где-то наверху громыхнула атомная бомба. Все, кроме Рохи, перепугались до полусмерти. Логово кибера крепко шатнулось, но выстояло, ни одна трубочка не треснула, оставшись сидеть на своем месте.

— Что это было? — с тревогой спросил Илон.

— История, — туманно ответил кибер.

— Мне только что сообщили о двух взрывах, — проговорила Сара. — Похоже, купол и цех по производству шэллов серьезно повреждены.

— Вы же понимаете, что это значит? — Илон пожалел, что у Сары не осталось холодка. — Если наш воздух попадет в Шэлл Сити… Он ведь все это предвидел. Ах ты…

У Илона перед глазами повисла тонкая серая пелена. Он словно вновь оказался в узком тоннеле, не смог удержать гнев и опять безрассудно ринулся на кибера, через три секунды предсказуемом оказавшись на полу, плененный стаей наноидов.

— Вся моя жизнь — ложь, — вдруг сказал Эдвард в тишине.

Илон взвыл от беспомощности и отчаяния, не в силах осмыслить, принять то, что сейчас творилось на поверхности. Десять миллионов шэллов… Десять миллионов мертвецов… Цветущий город разом превратился в мрачный глухой склеп, заставленный увядшими гвоздиками.

— Это ты! Ты все подстроил! — извиваясь на полу, закричал Илон.

— Я? Нет, — ответил Рохи. — Если кого и стоит винить, так только твою ненаглядную Мэй. Если бы не ее упрямство, глупость и близорукость… Если бы проект до сих пор действовал, уверен, мне бы не пришлось тратить столько сил и времени на то, чтобы сейчас в спешке спасать человечество, просчитывая миллионы вариантов и собирая всех вас в одном месте.

— Ты врешь! Врешь!

— Отнюдь. Ты просто не знаешь. Но именно Мэй, желая освободить шэллов, когда-то похоронила «Око». Именно она во имя иллюзорной свободы уничтожила базу данных и порезала, как ленточки, все информационные потоки, которые связывали сирот. В том числе и тебя.

— Что? — Илон истерически рассмеялся. — Ты — псих! Я никогда не был ни в каком приюте. Я родился и вырос в Гринвуде. Так же, как и Мэй. У меня был дом и… мама.

— И ты никогда задумывался, почему ни у Мэй, ни у тебя не было отца? Или по какой причине тебя так неистово тянет к власти? Илон, очнись уже наконец, ты должен был стать величайшим политиком Гринвуде, нашим политиком, если бы Мэй не уничтожила «Око».

— Это ложь! Арестуйте его! Вы что, еще не поняли, что он всеми нами манипулировал, как марионетками, и продолжает это делать?!! — Илон закрутил головой, пытаясь увидеть, что происходит позади него. — Эй, где вы там?!!

В зале повисло пугающее молчание, будто из него исчезли все присутствующие. Послышались тихие, осторожные шаги. Илон затаил дыхание, все еще надеясь на помощь Сары. На ее здравый рассудок. На ее маниакальную беспринципность и неудержимую исполнительность пьюра.

— А ты точно уверен в его корнях? — с сомнением спросила она.

И внутри Илона как будто что-то надломилось — какая-то опора, какой-то стержень, который с рождения держал тело крепким, устойчивым, а теперь превратил в шматок желе.

— Больше, чем в том, что Земля вращается вокруг Солнца. Но советую его усмирить. Он принял столько стимуляторов, что даже тебе придется с ним не сладко. Эдварда убедить будет проще.

С писком накалился слипер. Илон вновь хотел закричать, понимая, что сейчас произойдет, но ощутил, как больно обожгло спину, и с немым протестом окунулся в безмолвную и жаркую черноту рухнувшего на него сна.

Ему чудилось, будто он качается на дне утлой и мелкой лодчонки. А она все плывет и плывет — целую вечность. На слабых волнах безбрежного мрачного озера. Под пустым и беззвездным небом, которое висело так низко, что, казалось, протяни руку и наберешь полную ладонь черной колючей ваты. Но Илону совсем не хотелось тревожить темные небеса, чтобы ощутить их прикосновение на своих расслабленных пальцах.

Ему давно не было так хорошо и покойно. Он словно попал в то самое место, о котором грезил, когда тоска или стыд рвали его душу на части. Ни мертвецов, ни печали, ни криков, ни стонов, ни единого звука. Великое ничто — безвременное, чарующе тихое и прекрасное в своей мрачной, первозданной простоте.

Он проснулся от толчка. И сквозь мутную пленку пробуждения увидел живую Мэй. Потянулся к ней, но понял, что не в силах двинуть ни рукой, ни ногой, а затем, когда сон сошел окончательно, понял еще и то, что перед ним сидит вовсе не Мэй, а лишь похожая на нее женщина — тень, неудачная копия. Кажется, ее звали… Джу.

Спросонья Илон не сразу сообразил, что вновь связан по рукам и ногам. А когда ясным взглядом обвел незнакомое место пробуждения, то подумал, что пленившие его путы — сущий пустяк. Потому что это была самая настоящая каюта, а он ерзал на ее откидной койке напротив настороженной подружки пьюра.

На него навалилась такая паника, что он лишь молча шевелил губами, не в силах ничего сказать. Крик ужаса будто скатился в грудь и замер там холодным и тягостным грузом. Немыслимо! Они все-таки это сделали. Они забрали его с собой на корабль, словно безвольного пса. Они… повезли его… И даже не дали проститься с Мэй…