– Твоя взяла.

– Кстати, как дела с Вайноной?

Броэм выглядел удивленным, услышав вопрос. Но я задала его максимально непринужденно. Конечно, мы много о ней не говорили, но это не было запретной темой.

– Думаю, она в порядке. Казалась достаточно счастливой, когда мы общались в прошлый раз.

– Что ж, блестяще, – сказала я.

– Я не знаю, чего ты ожидала. Я имею в виду, должна ли она быть в восторге?

– Хм, в идеале?

Броэм фыркнул.

– Все прекрасно. Даже слишком.

Это разбило немного мне сердце. И мне потребовалась каждая унция силы, каждая капля самоконтроля в моем теле, чтобы не вмешаться. Если бы кто-нибудь написал в шкафчик, описывая свои отношения так двусмысленно, я бы сказала, что что-то кажется неправильным. Особенно в самом начале воссоединения. Броэм заслуживал того, кто сходил бы по нему с ума, и если это не Вайнона…

Если это не Вайнона, то это его личное дело. Меня это не касалось.

– Могу просто удостовериться, что ты в порядке? – спросила я.

Броэм поставил свою пустую тарелку и встал. Он не улыбался, но в выражении его лица не замечалось ничего тревожного.

– Дарси, мне никогда не было так хорошо. Честно. Спасибо за беспокойство.

Что ж, так и должно быть.

В любом случае не оставалось времени зацикливаться на этом, потому что пришла очередь для второго фильма.

На экране снова появилось лицо Эйнсли. На этот раз на ней был красный бархатный халат и бутафория в виде цветочной короны.

– Привет! Хо-хо-хо! Я призрак настоящих отношений!

– Она думает, что это Санта? – пробормотал Броэм. – Она знает, что они совсем разные?

– Прошлое – это то, что мы не можем измени-и-ить, хо-хо-хо!

– Ну а теперь она просто смешала их и сделала что-то новое и ужасающее, – сказал Броэм. Я шикнула на него.

– Мы не обязаны прощать про-о-ошлоое, но иногда, когда мы на нем зацикливаемся, мы не видим настоящего, у-у-уУ-У-У! У-У-У-У! – Эйнсли наклонилась вперед и с дикими глазами показала на камеру.

Брук смеялась так сильно, что прижалась лбом к столу. Рей немного отодвинулась от экрана, как будто боялась, что Эйнсли вылезет и закричит ей в лицо.

– Поэтому все, чего мы просим, это прислушиваться к тому, что будет сказано в настоящем, прежде чем решить, стоит ли держаться за прошлое. – Эйнсли медленно опустилась на колени и продолжала идти, пока не вышла из кадра камеры, оставив камеру направленной на ее пустую спальню. Видео закончилось.

В этой части вечера мы с Броэмом были обречены оставаться в стороне. Когда мы пригласили Рей, она попросила нас предоставить ей возможность должным образом извиниться перед Брук. И это то, что она сейчас делала. Мы могли только подсматривать за ними в окна и пытаться оценить, как, по нашим ощущениям, все идет. Мы видели, как слезы катятся по щекам Брук, и думали, было ли ее кивание хорошим знаком.

Спустя вечность Рей и Брук выглядели, как я полагала, более счастливыми. Рей повернулась к окну – очевидно, им обоим было известно, что за ними шпионили, и жестом дала понять, мол, уже можно идти. Мы с Броэмом поспешили в кухню за десертом.

Как только тарелки Рей и Брук оказались на столе, я принесла ноутбук и поставила так близко к Брук, насколько могла.

– Ты ответственная за компьютерные технологии, – сказала я. – Кто-то должен нажать на паузу и заново включить видео, когда ты закончишь отвечать на вопросы, потому что мы не можем знать, сколько тебе потребуется времени на это.

Брук одарила меня бессодержательной улыбкой и кивнула.

В этот раз на Эйнсли было черное худи и солнцезащитные очки. Это было лучшее, что мы могли сделать за короткое время.

– Я, – прохрипела она, в лучшем случае создавая впечатление пожизненной курильщицы, – призрак отношений, которые еще впереди. Я хотел показать вам, как вы умираете в одиночестве, но Дарси запретила мне это делать, поэтому я все равно нарисовал эту картину и вставляю ее без ведома Дарси.

– Что? – прошипела я.

На экране появилась картинка, на которой были изображены две могилы, на каждой рядом с именем Брук и Рейны написано: «Умерла в одиночестве».

– О господи, – пробормотала я, потирая виски.

– Ты оставила ее без присмотра, – заметил Броэм.

Я подошла к окну, когда голос Эйнсли зазвучал, на минуту потеряв хриплость:

– Мне показалось это важным, но никакого давления, чтобы вы сошлись снова или что-то в этом роде, все совершенно добровольно. Множество людей свободны и живут очень насыщенной жизнью, и счастливы.

Я постучала в окно, Брук и Рей испуганно оглянулись.

– Это правда! – прокричала я перед тем, как вернуться к Броэму.

– Лично я думала, что это очевидно, но теперь, когда отказ от ответственности больше не помеха, и Дарси не убьет меня снова, потому что я уже призрак, – поймите: главная задача для вас двоих – достичь открытости, чтобы двигаться дальше. Сейчас вы увидите тридцать шесть вопросов. Чтобы выполнить задание, вы должны отвечать обе, или вам угрожает мучительная смерть.

– Это она тоже добавила в последний момент? – спросил Броэм.

– Нет, она сказала, что необходимо добавить намеки жуткого призрака.

– Она и правда увлеклась.

На экране появился первый вопрос: «Если бы ты могла пригласить любого человека из прошлого или настоящего на ужин, то кто бы это был?»

– На чем это основано? – спросил Броэм, подвинувшись ко мне.

– Тридцать шесть вопросов, которые помогут стать ближе с партнером. Предполагается, что это укрепит отношения.

– А.

Мы смотрели, как Брук говорит свой ответ Рей.

– Выбираю между моей бабулей и директором ЦРУ, – неожиданно сказал Броэм.

Я удивленно моргнула. Я не ожидала, что мы будем играть. Но ладно. Почему нет?

– Интересный ответ.

– Знаю. Моя бабуля – самый лучший человек из всех, кого я знаю. Меня всегда отправляли к ней, когда я был маленьким, а родители ругались. Но она живет в Аделаиде, поэтому мы никогда больше не увидимся. А директор ЦРУ знает столько всего, и я думаю, что могу похитить его и выбить из него секреты.

– Просто между делом.

– Да.

– Моим человеком была бы Ориэлла. Она YouTube-блогер, которую я постоянно смотрю. Я бы с удовольствием поговорила о ее идеях.

– Я знаю, кто она. Ты как-то упомянула о ней, и я погуглил.