императора король вынужден переместиться в штаб принца Шварценберга и реже видеть его величество», – рапортовал в декабре 1813 года граф Август фон Гнейзенгау.

А в Штутгарте судьба свела ее с Вильгельмом Вюртембергским, которому эта молодая привлекательная женщина настолько пришлась по душе, что он изъявил желание жениться. Правда, в ту пору он уже не был свободен.

Понимая, что ее легко могут опередить, Катишь решила рассказать брату обо всем сама. И про свои чувства к Вильгельму, и про то, что следует как можно скорее решить вопрос с его разводом. Процедуру запустили, а пока окрыленная великая княжна продолжала свой вояж по Европе: она посетила Лондон, затем была одной из звезд Венского конгресса. Она снова могла быть покровительственно-нежной с братом, с удовольствием выслушивала его, как в прежние времена, а он трогательно жаловался ей на одиночество.

Разумеется, Александр лукавил. Он редко бывал по-настоящему одинок, да и постоянно вел переписку с сестрой. Однако император в своих посланиях говорил далеко не все, что он мог себе позволить. Эту черту государя хорошо знали его близкие – осторожничать. Тет-а-тет он мог сказать гораздо больше, чем даже в самых засекреченных посланиях…

Вояж продлился почти два года, и лишь 2 декабря 1815 года Катишь вернулась в Петербург. Вильгельм Вюртембергский тоже вскоре прибыл, однако родня его предполагаемой невесты требовала от него более решительных действий – Шарлотта Баварская все еще считалась его женой. Занятно, но к первому союзу Вильгельма руку невольно приложил Наполеон Бонапарт. На протяжении многих лет император французов подыскивал женихов для своих родственниц и невест для своих братьев. И Вильгельм, не желая породниться с фамилией Бонапарт или Богарнэ, предпочел максимально быстро объявить себя женатым.

Теперь ждали решения от папы римского. Но тот аннулировал союз Вильгельма только в январе 1816 года. И в том же месяце Катишь вышла замуж во второй раз. Прошло совсем немного времени, и давняя цель дочери Павла I была достигнута – она стала королевой Вюртемберга.

«Она была очень властолюбива, – писала о Катишь Дарья Ливен, – отличалась огромным самомнением. Мне никогда не приходилось встречать женщины, которая бы да такой степени была одержима потребностью двигаться, действовать, играть роль и затмевать других. У нее были обворожительные глаза и манеры… гордая и грациозная осанка. Хотя черты ее лица не были классическими, но поразительный свежий цвет лица, блестящие глаза и великолепные волосы пленяли всех… Она прекрасно знала все правила приличий и была одарена возвышенными чувствами… ее тон всегда был повелительным».

Словом, Катишь была рождена для такой роли. Красавица, умница, с прекрасным образованием… Правда, дела Вюртемберга шли далеко не блестяще, и в Штутгарте весь двор Екатерины Павловны состоял из няни для ее сыновей, фрейлины, камердинера, секретаря и английской учительницы.

«Дети не должны забыть русский язык», – утверждала Катишь, поэтому педагогам было дано строгое указание – обязательные занятия русским и изучение русской литературы. Кстати, уверяли, будто среди своих братьев и сестер Екатерина Павловна чуть ли не лучше всех владела родным языком.

По счастью для Вюртемберга, Катишь привезла приданое, которое позволяло ей заниматься самой разнообразной деятельностью – от открытия приютов до создания швейных мастерских. Она с таким энтузиазмом погрузилась в свою работу, что заслужила любовь и уважение свекра, поначалу скептически к ней отнесшегося. А простой народ ее обожал.

После смерти отца Вильгельма и рождения первой дочери новых короля и королевы Вюртемберга жизнь в этом небольшом государстве стала постепенно налаживаться. Урожай 1817 года намного превзошел 1816-й, Катишь выписала семена из-за границы, чтобы разнообразить посевы. Она создала и училище для детей из бедных семей, где они могли бы изучать сельское хозяйство. А после задумала весьма амбициозный проект – собственный Смольный. И, опять-таки, эти расходы покрывались из ее сбережений и приданого. Россия оплачивала все улучшения, происходящие в Вюртемберге. Для немецкого королевства этот брачный проект оказался невероятно прибыльным.

В августе 1818-го Катишь осуществила мечту. Двести девушек поступили в ее Королевский институт. Когда двумя месяцами позже императрица Мария Федоровна навестила дочь, именно это учреждение ей показывали в первую очередь. Екатерина Павловна гордилась, что сумела воплотить замысел в жизнь. Но в королевской семье не все складывалось так, как хотелось Катишь. Вильгельм всегда был повесой – и уже после свадьбы с русской великой княжной не раз был замечен в обществе актрисы Элизабет Мар. Другим разочарованием для Катишь стало появление при дворе прежней пассии ее мужа, Бланш Ла Флеш. Новоявленный король одарил любовницу титулом баронессы, а та не скрывала, что и теперь имеет большое влияние на Вильгельма.

Катишь чувствовала себя оскорбленной. В ее собственной семье тоже нередкими были связи на стороне – Павел I открыто уделял внимание фрейлине Нелидовой, а потом осыпал благами Анну Лопухину. А уже после его смерти на свет появилась Марфа Мусина-Юрьева[67], незаконная дочь, прижитая, как уверяли, от Мавры Юрьевой, камер-фрау императрицы. Не скрывал своего увлечения Нарышкиной родной брат Екатерины. Разъехались после череды скандалов великий князь Константин Павлович и его супруга Анна Федоровна… Но Катишь не рассчитывала на подобное в браке с Вильгельмом.

Дальнейшее дает простор для трактовок. 1 января 1819 года в Штутгарте давали праздничный обед по случаю Нового года. 2-го числа королевская чета посетила конный завод – разведением лошадей занимался лично Вильгельм. Вечером в придворном театре они смотрели спектакль… А вот потом оба удалились в свои покои. По одной из версий, Вильгельм договорился о встрече с Бланш в Шарнхаузене. Катишь об этом донесли, и она решила застать мужа с поличным.

Январь, холод, она спешила. Одни уверяли, что королева ехала верхом. Другие – что она взяла экипаж. Так или иначе, вечером 2 января Екатерина Павловна была уже совершенно простывшей. 9-го числа ее не стало.

Другая, более часто встречающаяся версия – Катишь скончалась от «рожистого воспаления». За несколько дней до смерти она жаловалась на сыпь, у нее резко поднялась температура. Что стало причиной – неизвестно.

Когда императрице сообщили о ее смерти, она закричала по-немецки: «Нет, Като! Она не могла умереть!» Потрясение испытал и государь Александр I. На протяжении двух столетий историки разбирают его письма к сестре и находят в них признаки очень пылкой любви к Катишь. Она для него – «любимый друг», «Бизям», «очаровательное создание»… Он щедро рассыпал ей комплименты и признавался, что не может прожить без нее:

«Ваша любовь необходима для моего счастья, потому что Вы самое красивое создание в мире!.. Я боготворю вас и надеюсь, что вы