И разливал блистанье славы.

Его текла младая кровь,

На нем сияет язва чести:

Венчай, венчай его любовь!

Достойный был он воин мести.

Стихи Анна Павловна увезла с собой в Нидерланды, куда молодожены прибыли уже в июле. Их сопровождала внушительная свита, разместившаяся в брюссельском дворце. Следом за Оранскими из Петербурга выдвинулись и корабли с приданым.

Первым делом принцесса начала изучать голландский язык, который показался ей довольно-таки трудным. Но с помощью учителей Анне Павловне удалось постичь все его нюансы, и вскоре она практически свободно говорила по-голландски (для сравнения – императрица Мария Федоровна, мать Аннички, не взяла на себя труд хорошо выучить русский). При этом будущий король Нидерландов владел языком своей страны хуже, чем его супруга. С женой он разговаривал исключительно по-французски. Впрочем, это было не такое уж редкое явление для Европы того времени – шведский государь Карл XIV Юхан тоже предпочитал французский всем другим и до конца своих дней не сумел сносно освоить язык новой родины. По происхождению он был французом, Шарлем Бернадоттом, которого удивительное стечение обстоятельств вознесло на престол Стокгольма…

В феврале 1817 года у Анны и Виллема появился на свет первенец, названный также Виллемом. Радостный свекор, убедившийся, что у династии есть продолжение, сделал невестке знаковый подарок: домик в Заандеме. Это небольшое строение не обладало никакими особенными достоинствами, кроме одного – в нем когда-то жил плотник Петр Михайлов. Иначе говоря, государь Петр I во время его голландского визита. Анна приняла решение «законсервировать» здание, создать условия, чтобы оно не разрушалось. А вот в ее союзе потихоньку образовывались едва заметные трещинки.

Ей, разумеется, сообщили, что муж имел в прошлом немало увлечений (такие вещи редко удается утаить, особенно если есть желающие о них вспомнить). Виллема считают отцом многочисленных бастардов, и нет оснований предполагать, что он совершенно отказался от прежнего стиля жизни, обзаведясь семьей.

Во всяком случае, в 1819 году Виллем столкнулся с шантажом и даже вызвал полицию – некие лица грозились предать огласке обстоятельства его взаимоотношений за пределами брака. Разбирательство замяли – будущий король испугался огласки. Много позже, в 1857 году, журналист-республиканец Эйларт Миттер опубликовал целое расследование на тему личной жизни Виллема II. Он перечислял имена и даже называл одну из предполагаемых дочерей короля – Корнелию Фогель. Эта публикация наделала много шума, и Миттера неоднократно называли лжецом, пожелавшим воспользоваться именем уже почившего правителя. Однако сто пятьдесят лет спустя архивные документы нидерландской королевской семьи показали, что журналист нисколько не преувеличивал.

Если Анна и знала хотя бы половину из того, в чем обвиняли ее мужа, она сумела сохранить самообладание. Для нее все уже было решено бесповоротно. В отличие от своей тезки, великой княгини Анны Федоровны, не сумевшей смириться с характером и привычками супруга, Анна Павловна не собиралась бежать домой. Она погрузилась в дела, которые понимала лучше всего. Следуя примеру матери, занялась устройством благотворительных и учебных заведений. Она открывала приюты, больницы, школы. Политические дела королевства ее не интересовали, но с родными в России Анна постоянно обменивалась письмами. Императрица Мария Федоровна звала ее в гости, но принцесса Оранская что ни год оказывалась беременной и совершить поездку никак не могла – следом за старшим сыном родились еще трое, причем последний из них оказался тяжело болен. Этому мальчику современные врачи поставили бы диагноз гидроцефалия, и промучился он всего пять месяцев. Анна тяжело переживала это, к тому же незадолго до рождения третьего сына они пережили настоящий кошмар: сгорела королевская резиденция. Все, что принцесса Оранская привезла из России, было безвозвратно уничтожено.

Семья поспешила на помощь – все необходимое, включая утраченные украшения, было тут же прислано в Брюссель. А в 1824-м, вскоре после рождения дочери, Анна все-таки решила съездить домой. Официальный визит нидерландского престолонаследника с супругой обставили с максимальной пышностью. И, конечно, мать снова не хотела отпускать дочь от себя. Планировали приезд на несколько месяцев, а вернулись в Нидерланды год спустя! Если бы Анна задержалась в России еще чуть-чуть, она успела бы проститься с братом. Но вышло по-другому – уже в Брюсселе она узнала, что Александра I не стало. На похороны Виллем поехал один.

Огорчения Анне Павловне доставлял и ее старший сын, «настоящий остолоп» – по признанию его кузины, великой княжны Ольги Николаевны Романовой. Во время визита в Россию юный принц Виллем настолько дурно себя вел, что никто из детей императора Николая I не хотел с ним играть: он мог рассыпать иголки, о которые кололись другие, вылить чашу холодной воды на голову ребенка. Разозлившись однажды, он бросил болонку в лицо одной из воспитательниц княжон, за что император посадил его под домашний арест ровно на сутки. Жалобы, адресованные отцу этого мальчика, ни к чему не привели. «Принц Оранский признался, – записала великая княжна Ольга, – что ничего не понимает в воспитании, но противится всему, что в этом отношении решала его жена. Супруги жили несчастливой семейной жизнью». Какая яркая деталь!

Четырьмя годами позже из Петербурга снова повезли драгоценности в Нидерланды – в 1829-м из королевского дворца в Брюсселе украли большую часть коллекции Анны Павловны. Между супругами вспыхнула ссора – дочь императора Павла I обвиняла мужа в косвенной причастности к этому. Она говорила, что знает о «тайных посещениях» дворца, о том, что к Виллему приходят посетители, которых он старается скрыть. «Дело об украшениях» ничем не завершилось, а Романовы опять пришли на выручку.

Восстановление сгоревшего дворца заняло немало времени, и Анна уже занималась его убранством, однако жить в этой отстроенной резиденции супругам не пришлось – в 1830 году Бельгия официально объявила об отделении от Нидерландов. Отныне Брюссель перестал быть колыбелью Оранских, и им пришлось перебраться сначала в Англию, а затем на голландскую территорию. Впрочем, еще до политических передряг супруги нередко проводили время раздельно: Виллем предпочитал официальной резиденции город Тилбург. Поначалу он останавливался в доме купца Ван Дорена, но со временем приобрел особняк неподалеку от города, а потом еще несколько овцеводческих ферм. Разводить овец – преимущественно испанского происхождения – он посчитал удачным начинанием.

Десятью годами позже Анна и ее супруг стали королем и королевой Нидерландов. Дорогу к трону им невольно расчистил отец Виллема, собравшийся жениться на графине-католичке Генриетте де Вежимон. Эта женщина когда-то была фрейлиной покойной жены государя, и теперь он считал себя вправе вступить в повторный брак. Однако союз с неравнородной, да еще и с