Входная дверь была приоткрыта, поэтому после недолгого колебания они вошли внутрь. Марта громко позвала женщину, но ответа не последовало. Они двинулись в направлении кухни и гостиной. Подъезжая к дому, они заметили приглушенный свет в окнах, правда, только это и намекало на присутствие в нем людей. Остановившись посреди гостиной, они обменялись озадаченными взглядами. Все выглядело так, будто супруги срочно куда-то вышли и так спешили, что даже не заперли дверь на ключ. И действительно, на подъездной аллее не было ни одной из двух машин – большого внедорожника и малолитражки – что Конрауд заметил, когда приходил сюда раньше.

Марта и Конрауд вышли из дома, ни к чему в нем не прикоснувшись, кроме входной двери, которую Марта все-таки решила захлопнуть. Когда они шли к машине, их окликнул плотного сложения мужчина в спортивном костюме – очевидно ближайший сосед – который, закончив пробежку, делал упражнения на растяжку перед своим домом. Он увидел, как Марта и Конрауд направляются к машине от дома супругов и поинтересовался, не их ли они искали. Марта подтвердила его догадку и сообщила, что они из полиции. Тогда сосед прекратил свои упражнения, подошел к ним и сказал, что столкнулся со своей соседкой, когда выходил на пробежку. Он заметил, что она весьма встревожена и даже растеряна: перед тем как сесть в машину и уехать, женщина объяснила, что очень беспокоится, поскольку не может дозвониться до мужа. Она попросила соседа передать ему – если тот вдруг вернется раньше – что она поехала в клинику в Фоссвогюре к его брату.

–Бедная женщина,– вздохнул сосед.– Очень жалко их обоих. Смерть внучки – да еще такая ужасная – стала для них тяжелым ударом. Хотя с другой стороны, такие вещи случаются теперь и в порядочных семьях. Вот как мои соседи – замечательные люди, идеальные соседи… А в один прекрасный день, я открываю газету и что я вижу? Их внучка занимается контрабандой наркотиков! Кто бы мог подумать? Уж точно не я. Я бы ни за что не подумал, что в такой приличной семье… Как раз обсуждали это с Томми из пятнадцатого дома…

Продолжая сокрушаться по поводу семьи Данни, мужчина снова взялся за свой стретчинг. Конрауд вежливо перебил его, поблагодарил за помощь, и они с Мартой вернулись к машине.

Отъехав от дома, они решили направиться в клинику в Фоссвогюре в надежде застать там женщину. Марта собиралась объявить дедушку Данни в розыск: было крайне подозрительно, что в такой тяжелый для семьи момент он исчез, предоставив жене в одиночку разбираться с последствиями. Внимание СМИ к происшествию становилось все пристальнее, в публичное поле просачивались его подробности, и полиции приходилось противостоять шквалу вопросов, на которые общественность хотела получить ясные ответы.

Под моросящим дождем они ехали в направлении Фоссвогюра не говоря ни слова, пока Марта не нарушила тишину:

–Как ты думаешь, почему ее муж не выходит на связь? Куда он подевался? Может, ударился в бега?

–Я вот тоже задаюсь этим вопросом. Как-то не по-мужски бросать жену вот так, после всего, что произошло…

–Ласси говорил, что бабушка знает, что Данни собиралась опубликовать в Сети. Может, это что-то, касающееся ее деда? Может, он ее как-то обидел? И если бы об этом стало известно, его репутация пострадала бы?..

–Но ведь не стал бы он убивать Данни, чтобы заставить ее замолчать! Она все же его внучка.

–Как знать?– сказала Марта.– И все из-за этой тайны, которая, по словам Ласси, известна и бабушке…

–Ой, не знаю…– пробормотал Конрауд и, пользуясь случаем, рассказал ей о подозрениях, которые у него возникли, когда он заезжал к человеку с кислородной маской.

–У меня сложилось впечатление, что говорит далеко не все. И вопросы он мне задавал странные… Спрашивал, водила ли мать Нанну с собой на работу в клинику.

–Ну а что в этом такого?

–А зачем ему надо было это знать? Может, в клинике работал кто-то, от кого девочка могла пострадать?..

–Ты намекаешь на врача?

–Ну да! На Антона Хейльмана, отца человека, который пустился в бега и чья внучка ступила на кривую дорожку и скончалась после того, как заявила о своем намерении опубликовать в Интернете компрометирующие материалы.

–Ты что, полагаешь, что это… наследственное?– спросила Марта после долгого молчания.

–Что?

–Этот вид извращений…

Когда они оставили машину на парковке перед клиникой, был уже поздний вечер. Поток людей уже давно прекратился, кругом не было ни души, и здание клиники стояло погруженное в тишину. Войдя, они направились к стойке информации и спросили, где можно найти Густафа Антонссона. Служащий бросил взгляд на компьютер и сообщил, что доктор закончил свою смену и ушел. Марта объяснила, что она из полиции, и поинтересовалась, не справлялась ли случайно какая-нибудь пожилая женщина об Антонссоне. Служащий кивнул и сказал, что и той женщине он дал тот же ответ: Густаф Антонссон уже ушел.

–И тогда она тоже ушла?– спросил Конрауд.

–Вы, значит, из полиции?– уточнил мужчина, на котором была форма охранника. Он с трудом мог поверить, что эта парочка – полицейские: он – скорее усталый пенсионер (и тут охранник был недалек от истины), а она – не особо следящая за своим внешним видом дама в черной куртке, из-под которой выглядывает безразмерная рубашка.

Марта показала ему свое удостоверение, и тогда охранник рассказал, что та женщина, спросила, где лежит Лаурюс Хинрикссон, и он сообщил ей номер палаты.

Поблагодарив охранника, Марта с Конраудом вошли в лифт и молча поднялись на нужный этаж. Проходя по коридору, Конрауд спросил у нее, не лучше ли поставить перед палатой охрану. Марта сообщила, что к руководству полиции уже обращались с этим предложением, но, как и стоило ожидать, руководство расценило это как неоправданную затрату и отказало.

Дверь в палату Ласси была распахнута настежь. У его кровати сидела женщина, которую они разыскивали. Увидев Марту и Конрауда, она попыталась выдавить из себя улыбку, но вместо этого у нее вышла какая-то гримаса. Женщина держала в руке телефон: она только что предприняла очередную попытку дозвониться до мужа.

–Я все еще в неведении…– сказала она растерянно.– Ничего не понимаю. Муж не отвечает на мои звонки и сам не перезванивает.

Состояние Ласси, похоже, оставалось без изменений. Он по-прежнему находился в коме и неподвижно лежал на кровати, однако признаков того, что он испытывает болезненные ощущения, не наблюдалось. Он все так же был подсоединен к различным приборам, предназначение которых являлось для Конрауда загадкой. На обоих запястьях у Ласси были закреплены катетеры для введения в кровоток физраствора и лекарственных препаратов.

–Я места себе не нахожу от волнения,– продолжала женщина.– Он никогда так раньше не поступал. И что ему только взбрело в голову?

–Полагаю, что необходимо объявить вашего супруга в розыск,– сказала Марта.– Причем, не откладывая.