Когда Эмма проснулась, в комнате было уже светло. Оказывается, она забыла задернуть красные полосатые занавески. На подоконнике стояла ваза с засохшими цветами. В окно ей видна была ветка дерева и кусочек бельевой веревки, на которой висели синяя мужская рубашка и несколько полотенец. Где-то неподалеку стучал молоток. Гулко залаяла, судя по звуку, большая собака. До нее долетели детские голоса:

— Сам ты…

— Нет, это ты…

Эмма, сообразив, что голоса к ее окну не приближаются, лениво потянулась под стеганым одеялом. Странно, но у нее болело все тело. Мышцы сводило судорогой, они ныли и протестовали так, словно она пробежала марафон или поднимала тяжести. Кроме того, Эмма изрядно проголодалась. Из коридора плыли соблазнительные запахи гренков и масла. Кстати, который час? Она подняла голову, но часов нигде не было видно. Интересно, куда она подевала свою сумочку? В ней лежал мобильный телефон, на дисплее которого отображалось и время.

Сумочка валялась в паре футов от постели, под стулом. Завернувшись в стеганое одеяло, Эмма, не вставая с кровати, потянулась к ней. Сунув внутрь руку, она принялась рыться в сумочке, перебирая пальцами ключи и ручки, пока наконец на самом дне не нащупала свой мобильник. Откинувшись на подушки, она поднесла телефон к лицу, чтобы взглянуть на экран.

Вздрогнув, она впилась взглядом в крошечный дисплей.

Двадцать восемь пропущенных вызовов.

Нахмурившись, Эмма села на постели.

И в это самое мгновение телефон зазвонил.

— Алло!

— Эмма!

Голос Рейфа.

— Эмма… — Он заговорил снова, не дав ей возможности ответить. — Где вы были? Я пытаюсь дозвониться до вас всю ночь. А вы просто взяли и исчезли. Я звонил в полицию, кому я только не звонил. Никто не знает, куда вы подевались.

Эмма была ошеломлена и сбита с толку. Он звонил ей всю ночь? Из Перу, Боливии или где он там сейчас?

— Я здесь, — наконец пробормотала она. — Все в порядке, я здесь. Я ничего не сделала…

Но Рейф снова перебил ее.

— У меня есть для вас весточка, — сказал он.

— От кого? — Она растерялась окончательно.

И Рейф ответил:

— От вашего сына.

Понедельник, 2 октября

День шестнадцатый

Поезд из Брайтона прибыл на вокзал «Виктория» на две с половиной минуты раньше времени, указанного в расписании. Эмму вывел из оцепенения голос диктора, и она впервые за прошедший час подняла голову и огляделась по сторонам. Оказывается, за окнами вагона промелькнула уже южная часть Лондона, а она этого даже не заметила. Голубь, сидевший на опоре с кусочком хрустящей картофелины в клюве, в панике захлопал крыльями и сорвался с места, описывая судорожные круги, пока не поймал восходящий поток воздуха и не устремился к грязному стеклянному потолку вокзала.

Рейф, одетый в ярко-синюю куртку, уже поджидал ее в главном вестибюле «Виктории».

— Не могу поверить! — вырвалось у Эммы вместо приветствия. — Скажите, что то, о чем вы рассказали, мне не померещилось!

— Вам ничего не померещилось.

Он поспешно увлек ее в ближайшее кафе и усадил за столик у окна. Прежде чем направиться к стойке, он достал из кармана какую-то вещичку в пластиковом пакете и сунул ее Эмме в руку.

Эмма осталась сидеть, разглядывая содержимое пакета.

— Умираю с голоду, — заявил Рейф, снова появляясь у столика с подносом, уставленным тарелками. — Мой рейс отправлялся слишком рано, так что позавтракать я не успел.

Усевшись напротив Эммы, он придвинул к ней пластиковый стаканчик с кофе и начал сдирать целлофановую обертку с гигантской булочки с ветчиной и листьями салата.

— Дайте мне минутку, пока я расправлюсь с этой штукой, — попросил он. — А потом мы решим, что делать дальше.

Эмма твердо решила дать Рейфу поесть спокойно, но вскоре выяснилось, что это никак невозможно. В голове у нее роились, готовые сорваться с губ, тысячи вопросов. Ей нужно было заполнить слишком много пробелов. Что дальше? Что ей делать сейчас? Но прежде чем переходить к составлению плана, ей необходимо было многое выяснить.

— Откуда вы узнали их номер телефона? — спросила она, начав с первого вопроса, пришедшего в голову.

— Он был… — Рейф умолк с набитым ртом и помахал рукой. Прожевав очередную порцию, он продолжал: — Он был указан вместе с адресом, который прислал мой приятель Майк.

— Значит, вот где вы находились все это время… — вслух изумилась Эмма. — А вовсе не в Боливии.

— Да я, собственно, никогда и не утверждал, что лечу именно туда, — возразил Рейф. — Я упомянул лишь, что мне предложили работу за границей, от которой я не могу отказаться.

— Сад, который нужно было срочно привести в порядок, — медленно протянула Эмма, — в доме, неожиданно выставленном на продажу.

— Именно так, — согласился Рейф. — Прямо как по заказу, и именно то, что надо, вы не находите?

Он отпил глоток кофе.

— Я не сказал, куда еду, — заявил он, — потому что не хотел, чтобы вы возлагали на меня слишком уж большие надежды. Откровенно говоря, я весьма смутно представлял себе, что буду делать. В конце концов, все могло оказаться лишь напрасной тратой времени.

— Как вам удалось уговорить их нанять вас? — спросила Эмма.

— Я заявил Дэвиду Ханту, что я — эмигрант из Великобритании, садовник, который предлагает свои услуги по ландшафтному дизайну владельцам особняков, которые говорят по-английски. Включая и предпродажную подготовку их земель.

— А если бы он поинтересовался, откуда у вас его номер телефона?

— Тогда мне пришлось бы рискнуть и ответить, что я знаком с их агентом по продаже недвижимости. К счастью, он не стал расспрашивать меня об этом.

В сущности, как стало ясно из дальнейших пояснений Рейфа, Дэвида Ханта не слишком интересовало состояние его сада.

— Да, его не помешает слегка привести в порядок, — невнятно согласился он, когда Рейф полюбопытствовал, на какой объем работы он может рассчитывать.

— Понадобится не меньше двух дней, — твердо заявил Рейф. — Подстричь лужайки, выполоть сорняки, подрезать живые изгороди и прочее в том же духе. Вот увидите, поместье будет смотреться намного лучше. Сад — это первое, на что обращают внимание покупатели.

— Пожалуй, вы правы, — согласился Дэвид Хант. — Но дело в том, что у нас есть садовник.

— Вот как.

Чертов засранец!

— Да. И, честно говоря, я не понимаю, почему сейчас его нет. Он хороший, добросовестный работник. Мы какое-то время отсутствовали, и, очевидно, это сказалось на состоянии сада. Но вы, безусловно, правы, я немедленно ему позвоню.