Пий осторожно развернул ее. Рубаха была ручной работы, таких Пий не видел никогда, а только слышал, что есть еще мастера. Материя не была тонкой, но и грубой тоже не была, вдоль ворота и по рукавам шли затейливые вышитые узоры. Пий осторожно надел ее. Ощущение мягкого прикосновения материи напоминало прикосновение кого-то родного и теплого, что-то очень доброе было в самой рубахе. Пий сидел в деревянном кресле, за деревянным столом, ел самую простую пищу, но мысли его были заняты тем, что он пытался объяснить себе, а что его здесь так волнует, что из этого простого убранства он воспринимает, как не реальное, не возможное, даже пытается отрицать то, что он сейчас видит. Простота! Наконец произнес он то слово, которое более всего подходило для дома и его обитателей. Но, в конце концов, он заставил себя признаться в том, что видит, простота какая-то слишком сложная. Сложная настолько, что не поддается ни обсуждению, ни пониманию, Пий не мог подобрать слов для себя он просто ходил по дому, рассматривал вещи, убранство, планировку и никак ни мог понять, но что здесь не так, что его так волнует во всем этом, ведь все очень просто, примитивно даже. Он сидел на лавке вдоль стены: ни одной прямой линии, ни одного острого угла, нет ничего, что бы говорило о том, что это сделано … человеком! Пий вышел из дома на улицу, вокруг могучие дубы, большая поляна, за домом сад и все это так просто, на своем месте … вот оно, понял Пий. Природа и человек не противоречат здесь друг другу, они одно целое, потому и не понятно, даже тревожно, чего-то не хватает. Сознание пытается найти человека, а его здесь нет, нет деятельности человека, хотя оно повсюду. Это не просто, такое нам сегодня не под силу, хотя вот оно здесь, прямо на виду. Пий рассматривал свою рубаху. Лен или что-то другое, неважно, но это именно лен, а не деятельность человека, как просто – это дар, но, поди, возьми его. Дом бесконечно красив, а дубы вокруг него, разве я, когда-нибудь, отдавал себе отчет в том, что все вокруг меня самобытно и неповторимо. Пий вспомнил любимую поговорку Ноя, которую тот нашептывал про себя, когда был в затруднении: «Баха невозможно исполнить плохо», Пий усмехнулся, пожалуй, Ной прав, это именно так, гармония потому и гармония, что не нуждается в посторонней помощи.

Пий шел по лесу, пока не вышел на большой луг. Дед не торопливо сгребал высохшее сено и Пий, не спрашивая, присоединился к работе. До вечера они вдвоем сложили два довольно больших стога, прерываясь, чтобы посидеть в тени, попить или поесть и, почти не разговаривая. К вечеру, когда они вдвоем брели домой, Пий чувствовал, что очень устал, но и радость не понятно от чего, просто необъяснимое чувство удовлетворения и безотчетной радости переполняло его изнутри. Я, как дурак, радуюсь простому физическому труду, неужели так живут всю жизнь и не заботит их ничего. Но как же не заботит, ведь о нем мне говорил и угрожал Кай. Пия как подменили, радость сменилась волнением, что же делать, возвращаться ведь придется и что дальше.

После ужина, Пий и дед уселись в свои кресла. По обыкновению, пришла в голову Пия мысль, мы с ним как старые знакомые, по обыкновению вечером, после работы и каждый на своем любимом месте. Как просто, я ведь всего второй день здесь и, все равно, – по обыкновению. Первым заговорил дед:

– Человек за свою жизнь проживает несколько жизней, вот, кпримеру, тот человек, вспомни, то он мальчик, то иконописец, то психолог, то просто голос, а иногда и несколько одновременно, как та троица на пути к счастью. И все это жизнь одного человека.

– Но это не его жизнь, это жизнь его персонажей, героев, к тому же исполнена другими людьми. Все это на экране, не в жизни.

Лея сидела на своем месте у окна и сегодня плела что-то вроде пояса.

– Когда ты сегодня вышел из дома, под влиянием впечатлений от дома, деревьев, погруженный в свои мысли, ты пришел на луг и работал со мной целый день – в этом твое предназначение в жизни?

Пий остолбенел от столь прямого вопроса.

– Я не знаю …, как я могу сказать, в чем мое предназначение? Разве есть оно у человека?

– А почему тогда его персонажи не смогли войти в комнату исполнения желаний, разве их должно было интересовать предназначение, однако это не они, а он задавал вопрос о сути человека:

«СТАЛКЕР. Я знаю, вы будете сердиться… Но все равно я должен сказать вам… Вот мы с вами… стоим на пороге… Это самый важный момент… в вашей жизни, вы должны знать, что… здесь исполнится ваше самое заветное желание. Самое искреннее! Самое выстраданное! (Подходит к ним.) Говорить ничего не надо. Нужно только… сосредоточиться и постараться вспомнить всю свою жизнь. Когда человек думает о прошлом, он становится добрее. А главное… (Пауза. Идет к Комнате.) Главное… верить! Ну, а теперь идите. Кто хочет первым? Может быть, вы? (Писателю.)

Пий, что ты получишь, войдя в эту комнату? В чем твоя суть?

– Не знаю, – Пий чувствовал свою беспомощность, только сейчас он ощутил, что вопрос не праздный на самом деле, от него многое зависит, невозможно не признать правоту деда, предназначение человека есть и не просто в соответствии с его сутью, а и с его выбором, – хотя, … – Пий успокоился, сосредоточился, появилась убежденность в том, что он знал о себе, а почему собственно я не могу это сказать – подумал про себя Пий, – я, наверное, знаю, хотя, почему, наверное, я точно знаю, что я хочу. Я это понял только сейчас. В тот момент, когда я встретился с Нагом, то меня очень сильно поразила его беспомощность, да, я понимаю, что это наивное утверждение и сравнение, но все дело в том, что он не виноват, его суть такова и не переступить через это он не мог, и когда Кай мне сказал, что они нас уничтожали всю историю, я вдруг увидел Нага. Весь этот бесконечный мир благодаря его воле развивался и я, и Кай и все, а Наг … там … во тьме я ощутил это бесконечное чувство благодарности к тому, кто сотворил, значит и Наг тоже часть творения и пусть я не понимаю замысла творца, но от себя я более всего хочу, чтобы была