У каменистого отрога, являвшегося южной границей его земель, Джеймс остановился.

– Здесь напоим коней и немного отдохнем перед тем, как отправиться в обратный путь, – сказал он своим спутникам.

Джеймс спешился и направился к небольшой роще, угнездившейся в узкой долине между двумя холмами. Посреди долины протекал ручей, и деревья в рощице уже начали одеваться юной листвой. Солнце же, пробивавшееся сквозь листву, отражалось в прозрачной воде ручья.

И эта роща, и поросшие вереском склоны – все здесь дышало миром и покоем, тишину же нарушал лишь звонко журчавший ручей. Это место было одним из немногих по-настоящему красивых мест в Торридоне, и Джеймс не торопился отсюда уходить. Опустившись на колени у ручья, он набрал пригоршню холодной воды, выпил ее, потом зачерпнул еще – и замер, ослепленный сиянием.

– О господи… – пробормотал он в изумлении.

Джеймс наклонился, пристально глядя в воду, и едва не свалился в ручей. С гулко бьющимся сердцем он опустил руку в воду до самого дна и зачерпнул столько песка и камней, сколько поместилось в ладонь. Вытащив руку из воды, он чуть растопырил пальцы – чтобы вся вода стекла – и уставился на то, что осталось у него в ладони.

«Может, я тронулся умом? – думал Джеймс. – Что ж, немудрено после стольких ударов по голове, сколько досталось мне. Неужели я вижу то, чего нет?»

Все произошедшее настолько его ошеломило, что Джеймс, выпрямившись, едва держался на ногах; его качало словно пьяного. В голове же стремительно пробегали события последних пяти с лишним лет. Сначала – нападение, положившее конец их с Давиной отношениям… Потом – затворническая жизнь, которую Давина вела по наущению своей родни… Затем – еще два покушения, явно вызванные ее отъездом из замка Армстронгов и приездом в замок Маккены. И, наконец, поджог Торридона…

Кто-то не хотел, чтобы Давина вернулась в это маленькое поместье и вступила во владение тем, что досталось ей по наследству. Но почему? Непонятно… То есть было непонятно до этой минуты. Джеймс судорожно сглотнул и крепко сжал кулак с драгоценным доказательством. Теперь-то наконец он узнал, почему кое-кто считал Торридон лакомым кусочком. Таким вкусным, что за него можно и убить.

Давина осталась довольной результатами утренних трудов. Теперь мыла им хватит до следующей весны. Надо было только решить, где его хранить.

Кладовые в Торридоне, как и в большинстве других замков, находились в подвале под кухней, расположенной в цокольном этаже. На кухню же можно было попасть двумя способами – через дверь черного хода или через Большой зал, являвшийся одновременно и столовой.

Миновав Большой зал, Давина вышла к лестнице, ведущей в подвал, где располагались кладовые. Она заметила, что в кухонном очаге горел огонь, но людей в кухне не было. Кухарка, видно, вышла ненадолго в огород.

Давина без труда нашла кладовую. Спасибо леди Айлен – припасов хватало на любой вкус. А окрестные леса оказались богатыми дичью, что тоже было приятно. Кроме нескольких бочек с соленым мясом и рыбой, на крюках висели оленьи туши – трофеи, добытые во время вчерашней охоты.

Когда Давина осматривала кладовую и припасы, ей вдруг припомнился эпизод из раннего детства. Пожалуй, ей тогда было не больше лет, чем сейчас Лилее. В тот день шел противный мелкий дождь, и дети играли не во дворе, а в замке. А любимой игрой всех детей, живших в замке, была игра в прятки. Давина в тот день нарушила категорический запрет родителей и решила спрятаться в кладовой. И, как назло, не успела она туда спуститься, как услышала тяжелые – явно мужские – шаги; было очевидно, что кто-то спускался по лестнице. Давина притаилась за бочкой с овсяной крупой. Затаив дыхание, она просидела там, как ей показалось, целую вечность. Решив, что в кладовой уже никого нет и можно смело выходить из укрытия, она осторожно выглянула из-за бочки и увидела картину, навсегда врезавшуюся в ее память.

Решив проверить, правильно ли она все запомнила, Давина зажгла свечу и подошла к тому месту, где, выглянув из-за бочки, когда-то увидела отца. Затем, просунув руку за стоявшие на полке кувшины и банки, Давина осторожно провела ладонью по каменной стене – совсем так, как сделал тогда ее отец. В следующее мгновение она вдруг нащупала металлический штифт, торчавший из камня. Давина приподняла свечу повыше, чтобы лучше рассмотреть это место. Оказалось, что это какой-то рычаг. Давина надавила на него, но ничего не сдвинулось. Не желая сдаваться, она надавила посильнее. С третьей попытки у нее кое-что получилось. Она услышала щелчок, а затем между камнями появилась щель. Немного подумав, Давина надавила на прямоугольный камень, отделенный от остальной стены узкой щелью, и он, медленно поддавшись, оказался дверью, ведущей в другое помещение. Давина шагнула в темноту, прикрывая ладонью дрожащее пламя свечи.

Она думала, что попала в секретную комнату, где, возможно, отец прятал что-то ценное, но оказалось, что за потайной дверью находилась винтовая каменная лестница. Не в силах противостоять искушению, Давина спустилась на несколько ступеней. Воздух в подземелье пропах сыростью и плесенью, а на стенах блестели капельки воды. Она обещала себе, что сделает еще шаг и вернется, но любопытство оказалось сильнее доводов рассудка.

Спустившись до самого низа, Давина задрала голову, чтобы хотя бы примерно оценить, на какую глубину она спустилась, но в темноте ничего нельзя было разглядеть. Даже не представляя, что за открытия ее ждали, Давина чувствовала радостное волнение, знакомое, наверное, всем любителям приключений. Подняв руку со свечей над головой, она осмотрелась. Помещение, в котором она оказалась, было продолговатым, похожим на коридор, ведущий в кромешную тьму.

Смахнув с лица паутину, Давина продолжила путь и вскоре обнаружила какой-то туннель. Но что это за туннель? И куда он ведет? Может, за ворота замка? А может, это был потайной ход – надежда на спасение в случае нападения?

Давине не терпелось сообщить о своем открытии Джеймсу, и она повернула обратно. И вдруг – удар в висок, острая боль, а затем белые искры перед глазами… И вот уже, совершенно беспомощная, она лежит на сыром каменном полу. Каким-то чудом, падая, Давина удержала в руках свечу, и та, как ни странно, не погасла. Капавший со свечи воск обжигал пальцы, но Давина понимала, что боль можно потерпеть, а вот оказаться в полной темноте один на один с неведомым врагом – это было бы куда хуже.

«Но кто же меня ударил?» – думала Давина. Преодолевая страх, она осмотрелась, но никого не увидела. Тут вдруг послышался шорох, и она, вздрогнув, подняла свечу повыше. И снова ничего не увидела. Ничего, кроме каменных стен. Тот, кто ее ударил, должно быть, скрылся в туннеле. Возможно, убежал из замка. Только бы ему не пришло в голову вернуться!

Сквозь щели в камне задувало холодом. Пытаясь сберечь огонь, Давина прикрывала пламя ладонью, но в какой-то момент свеча все равно погасла, и случилось то, чего Давина больше всего боялась, – она очутилась в полной темноте. В ужасе содрогнувшись, она поднесла руку к глазам – и обнаружила, что не видит собственных пальцев.