и плохое. Доводилось и неприятности испытать. Смешно утверждать, что небо всегда бывает безоблачным, а солнце постоянно светит. Разве с пшеничными колосьями (хорошим в жизни) не вырастает иногда рядом сорняк (плохое)? Что с ним делают? Его просто выпалывают. Так нужно, по-моему, поступать и с личными обидами. Они тоже своего рода сорняк, мешающий жить...

Все то хорошее, что было в жизни у каждого человека, морально поддерживает его — по себе сужу, — напоминает, что оно неистребимо, непреходяще, всегда было, есть и будет.

Я полагал, что обо мне давно забыли в тех странах, которые, движимые чувствами интернационализма, братской солидарности, направили в Испанию три с половиной десятилетия тому назад своих волонтеров защищать свет ее свободы от мрака и с которыми мине довелось воевать когда-то бок о бок. Но, оказывается, меня помнят. И я понял, что память сердца неистребима, а время не властно над ней...

На Буковину приехал однажды представитель Советского комитета ветеранов войны. Он разыскал меня и вручил памятную медаль «Участнику национально-революционной войны в Испании 1936—1939 гг.». А до этого я был награжден медалью Гарибальди, основанной ЦК Итальянской компартии в честь совместной борьбы в Испании против фашизма. Бывший политкомиссар Двенадцатой интербригады, председатель Итальянской коммунистической партии Луиджи Лонго тепло поздравил меня с наградой, прислал специальный диплом за своей подписью.

Не успело улечься мое волнение в связи с этим событием, как получаю приглашение из Киева — прибыть в польское генеральное консульство. Установив, что я одно время сражался в составе батальона имени Домбровского в Испании, правительство Польской Народной Республики сочло нужным наградить меня теперь медалью «За вашу свободу и нашу»...

Если человека помнят даже за то небольшое хорошее, что он когда-то сделал людям, обществу, — это окрыляет, придает силы, согревает душевно в ненастную погоду.

* * *

Над Клишковцами ночью прошумел ливень, хотя накануне ничего не предвещало дождя. Близость Карпат здесь особенно чувствуется. Они часто «делают» погоду: внезапно налетит облачко с гор и покропит землю...

К рассвету небо очистилось, прояснилось. В саду сильно пахнет влажной землей, травами. Деревья посвежели. Ярче стала их еще зеленая одежда. Тишина. Легкий предутренний ветерок пересчитывает листочки на верхушках ореховых деревьев. Будто проверяет, все ли уцелели после ночной грозы.

Пролетел самолет, и опять наступила тишина. Но она длилась недолго. По улице затарахтел чей-то мотоцикл и стих. Мне показалось, что он остановился возле нашего дома.

Скрипнула калитка. Во двор заходят двое.

— Доброго здоровья, Семен Яковлевич!

— Здравствуйте, друзья. Что привело вас в ранний час? Не приключилась ли какая беда?

Ребята стоят, смущенно переглядываются, словно забыли, зачем пришли. Наконец девушка, набравшись духу, краснея, говорит:

— Беды нет, а радость вот есть. Замуж, значит, выхожу. Ну и пришли просить вас да жену вашу Любу на свадьбу. Очень просим. Уважьте! Отец говорит, что, дескать, какая же это свадьба будет без такого почетного человека на селе, как вы, Семен Яковлевич!

Девушка замолчала, просительно смотрит.

— А ты ж чья, дочка, будешь?

— Да Тимофея Блажко. Зовут меня Женя.

— Так, Женя. Благодарю за приглашение. А свадьба на когда назначена?

— На ту субботу.

— Добро, ребятки! Хоть и занятый я сейчас, но постараемся прийти.

Попрощались, выскочили опрометью из двора. Вероятно, пошли приглашать на свое семейное торжество других, собирать «кворум» в несколько сот человек, как это теперь принято в Клишковцах...

А я стою, смотрю им вслед, думаю: «Уверен, вы, детки, будете более счастливы, чем я в ваши годы. Не придется искать вам лучшей доли где-то на чужой стороне, за океаном, как ее искали и не находили мы. Она здесь, на месте. Ждет вас».

Матрос бельгийского судна «Ван» Семен Побережник после возвращения из рейса. Антверпен, 1932 год.

Волонтер Двенадцатой интернациональной бригады, сражавшейся в Испании против фашистских мятежников, Семен Чебан (Побережник). Июль 1936 года.

Командир Двенадцатой интербригады генерал Лукач (он же известный венгерский писатель Матэ Залка) и военный советник бригады Пабло Фриц (он же советский командир ныне генерал армии П. И. Батов). Испания, 1937 год.

Апрель 1937 года. В окопах Университетского городка под Мадридом. Голландский режиссер-коммунист Йорис Ивенс (на первом плане), приехавший снимать документальный фильм о войне в Испании.

Эрнест Хемингуэй в разрушенном доме в Университетском городке (1937 г.)

Они сражались в Испании. С. Чебан приехал в госпиталь навестить раненного под Мадридом друга. Слева направо: на костылях В. Птушенко, испанская медсестра и С. Чебан. Барселона, июль 1937 года.

Семен Побережник со своей невестой Славкой Петровой. Болгария. 1940 год.

С. Клишковцы. Бойцы вспоминают минувшие дни... Генерал армии дважды Герой Советского Союза П. И. Батов и С. Я. Побережник.

В гостях у редакции «Литературноi Украiни» волонтеры Двенадцатой интербригады П. И. Батов и С. Я. Побережник.

С. Я. Побережник у красных следопытов и педагогов Клишковецкой средней школы.

Открытие мемориальной доски в Черновцах уроженцу села Волоки генералу Клеберу, сражавшемуся в Испании в 1936—1937 гг. Выступает его земляк С. Я. Побережник.

Диплом к медали Гарибальди, которой был награжден волонтер Двенадцатой интербригады С. Я. Побережник. Прислана ему из Италии Луиджи Лонго.

Общий вид села Клишковцы.

Новое светлое здание средней школы в Клишковцах.

В центре села вырос дом бытового обслуживания.

Встреча старых боевых друзей. В гости к волонтеру свободы буковинцу С. Я. Побережнику приехал немец Мишель Левинсон (слева).

С. Я. Побережник, его жена Любовь Абрамовна и сын Саша, ученик Киевского Суворовского училища.

С. Я. Побережник. 1974 год.

Примечания

1