Я почувствовала, как горячая жидкость скользнула по коже, а следом шершавый язык слизал ее. Меня развернули и обняли, продемонстрировав всем замершим у подножия трона неслабый оскал.

— Сними чары, — прошептал Хан, и я послушно взмахнула рукой.

— Жрец, — черные глаза нашли Этхоя, — обвенчай нас, а следом проведешь коронацию.

— Сейчас? У леди траур…

— Сейчас! — рык потряс зал, и в рамах задребезжали стекла.

— Хор-рошо. Какой союз вы хотите?

— Равный! По законам богов и смертных! Людей и лайканов!

И вот я, считай, в третий раз выхожу замуж. И опять не по-человечески! Что-то не везет мне с этим делом, видимо, не зря я на Земле так ни разу и не побывала «на том свете».

Окровавленная, в синяках и ссадинах, в порванном платье, я стою перед троном, а напротив все еще в боевой ипостаси замер Хан, не желающий даже на миг оказаться уязвимым перед этой толпой пока не принесших клятвы. Смешно, но на сей раз никто не стал ставить меня на колени, даже имени не спрашивал. Все происходило совершенно по-другому.

Хан сам, своим когтем, разрезал оба моих запястья, а потом порезал свои собственные. Следом он прочертил алую полосу на шее, позволяя крови свободно течь, и протянул мне руки ладонями вверх. Повинуясь некоему внутреннему наитию, я положила свои ладони сверху, а возникший откуда-то сбоку Элэйш связал наши руки черно-белой витой нитью.

— Теперь вы, жрец, — магистр кивнул замершему с озадаченным видом Этхою. Похоже, первая часть обряда была по лайканским законам.

— Готов ли ты, лорд лайканов, взять под свою опеку и покровительство стоящую перед тобой женщину? Быть ей другом, защитником и повелителем? Дать ей кров и еду? Стать отцом ее детей?

— Да. Да. Да.

— Готова ли ты, королева Амирии, любить, почитать и поддерживать стоящего перед тобой мужчину? Стать ему опорой, другом и повелительницей? Быть верной и преданной ему? Стать матерью его детей?

— Да. Да. Да.

— Волей своей и силой богов отдаю тебе, лорд лайканов, эту женщину. Отныне и пока смерть не заберет вас, храни, защищай и люби ее. И да будут боги свидетелями ваших клятв.

— Клянусь!

— Волей своей и силой богов отдаю тебе, королева Амирии, этого мужчину, отныне и пока смерть не заберет вас, храни, защищай и люби его. И да будут боги свидетели ваших клятв.

— Клянусь!

Я не помню момента, когда на нас надели одинаковые брачные амулеты. Не видела и того, кто это сделал. Для меня все застилали такие родные черные глаза, в которых бурлили непонятные, но очень мощные чувства. И я тонула в них, вынырнув лишь в тот момент, когда амулеты вспыхнули, подтверждая истинность клятв и что боги их услышали.

Но оказалось, это еще не все. Вперед вышел Элэйш, и в руках у него был огромный черный камень, изнутри которого исходило мягкое красноватое сияние. С этим камнем магистр подошел к нам вплотную и начал читать то ли заклинание, то ли молитву на древнем языке лайканов. И чем дольше он читал, тем ярче сиял камень в его руках, и тем сильнее горели раны на запястьях и шее. В какой-то момент боль стала практически нестерпимой, и я уже готова была оторвать свои ладони от рук Хана и начать судорожно чесать горящую кожу, когда Элэйш словно бы очнулся от своих МОЛИТВ:

— Клянетесь ли вы в том, что честны в своем желании отныне и навеки объединить свои жизни, быть верными друг другу, защищать и оберегать друг друга, стать друг другу надеждой и опорой, дабы быть едиными во всем от сегодняшнего дня и до последнего вздоха?

— Клянусь! — проговорил Хан, и следом за ним я с небольшой задержкой:

— Клянусь!

— Да будут Асмех и Эшма свидетелями ваших клятв, да обратится на вас их гнев, если вы нарушите ваше свидетельство перед оком богов! Если нет в ваших сердцах истинного пламени веры и любви — это последний шанс разорвать узы. Если же вы готовы предстать перед судом богов, то вкусите крови друг друга, чтобы связать вас самой вашей сутью, и да будет ваша клятва вечна!

Крови? Я только успела испуганно вздрогнуть, когда Хан впился мне в шею, вызывая еще один приступ боли, и я бы закричала, если бы чья-то рука вдруг резко не вцепилась мне в волосы и не прижала лицо к шее лайкана. Порез оказался прямо под моими губами, и я, сама от себя не ожидая, впилась в него, всасывая обжигающую кровь мужчины. Наверно, это было сумасшествие. Пылающая кровь на языке, сгорающая кожа на шее, и превращающиеся в пепел запястья. Сознание помутнело, и в какой-то момент я пришла в себя практически на руках Эсмерхана. Он держал меня в объятиях, а над нами медленно затухало черно-багровое сияние.

— Все, — его губы легонько коснулись моего виска, — теперь мы женаты.

— Уверен?

— Да, смотри, — и он подхватил мою бессильно обвисшую ладонь. Сначала я не поняла, что он мне показывает, но потом мои глаза от потрясения начали расширяться. Та самая двухцветная нить была буквально впаяна в кожу, и сейчас прямо на глазах бледнела и затягивалась новой прозрачной кожицей.

— О! Но как…

— Древняя магия лайканов. Лучше, чем человеческие амулеты, которые можно снять — по желанию ли или по принуждению. А вот увидеть, женат лайкан или нет, можно сразу, и даже точно определить супруга. Парные браслеты будут светиться.

— Жуть, — пробормотала я и в ответ услышала хрипловатый смешок. — И что теперь?

— Теперь — короноваться. Идем, — и он потянул меня к помосту, где уже ждал Этхой с короной в руках. Ну да, моя-то все еще на мне.

— Приступай, жрец, — велел Хан, гипнотизируя Этхоя.

— Ты ему веришь? — шепотом поинтересовалась я, косясь на мужчину.

— Нет. Но у него нет выбора. Мы уже успели с ним пообщаться до начала… всего. Он такой же, как и остальные, — туманно закончил лайкан, но я поняла, что он хотел сказать. Жрец тоже хочет жить.

— Подойдите и скажите, готовы ли вы взять на себя груз ответственности, готовы ли вы идти вперед и делать все, чтобы Амирия и народ ее процветали?

— Готовы! — хором произнесли с Ханом.

— Готовы ли вы быть отцом и матерью людям своим и палачом тем, кто нарушает наши законы?

— Готовы!

— Готовы ли вы биться с захватчиком, если таковой придет, и протянуть руку помощи тем, кто будет нуждаться?

— Готовы!

— Готовы ли вы взойти на трон и продолжить род свой, дабы у Амирии всегда был достойный правитель?

— Готовы!

— Тогда примите корону, лорд Амирии!

И мы синхронно склонили головы. Правда, я просто так, в знак солидарности, а Хану надели корону… снятую с головы умершего меньше часа назад Данаона Картаса. Жуть!

— А теперь примем клятву, — уверенно произнес Хан и повернулся к Элэйшу. — Лорд дес Рошан, прошу вас проследить за присягой.