— То есть, что значит «ищут»? Зачем? Мы всегда ночуем дома.

— Нет, моя дорогая, нас дома и в помине нет.

— А где же мы?

Наташка неосознанно сбросила с головы капюшон и обрадованные снежинки мигом украсили ее волосы волшебным кружевом.

— Стилисты от природы! — заметила я, подставляя затянутую в перчатку ладонь снежному хороводу.

— Так где же мы? — нетерпеливо повторила вопрос Наташка.

— Там, куда послала нас как очень порядочных жен уверенная в своей правоте Анастас Иванович. К мужьям, но в неизвестном направлении и до окончания зимних каникул. Олег, маскируясь за дверью моей квартиры, это хорошо слышал. Уверена, эти сведения чуть позднее пытались проверить звонками на твой домашний номер, но ты последнее время дома «не живешь».

— Надо же… Ну да, мы сами сказали Анастасу, что нас по месту регистрации нет и не будет. Причем не соврали, на самом деле намеревались укатить. Значит, «его белобрысость» этому поверил.

— Наверное, он не профессионал. Это чувствуется по тому, как он зашел в квартиру супругов Прутковых. Кстати, ключ ему дала Ульяна. Не знаю, добровольно или нет. Мужик с порога понял, что в квартире находятся посторонние, и, вместо того чтобы принять меры предосторожности, не придумал ничего умнее, как поинтересоваться, «кто здесь?» Бандит, усадивший нас на стулья, ему сразу представился. Выстрелом. Тут-то у белобрысика соображение и включилось. Наверное, у него неплохая физическая подготовка, да и газовым баллончиком он воспользовался, как надо. Имею в виду, не на себя брызнул. И здесь при встрече он тоже повел себя с нами неправильно. На его месте надо было сразу обеспечить наше задержание, а уж потом разбираться, те ли мы особы, за которыми он вчера вечером по скверу несся.

— А зачем он за нами несся?

— Во-первых, решил проверить, мы это или не мы. Нас же вроде как нет в Москве. А во-вторых, если мы… Не знаю.

Я с досадой стряхнула с перчатки снежинки.

— Хорошо, что ночью не навестил. Я спросонья плохо соображаю. Наверно ему сверхурочное время не оплачивают.

— А днем?

Наташка поежилась и вновь натянула на голову капюшон.

— А днем мы с ним могли благополучно разминуться, хотя следовали по одному маршруту — к Мусалову. Слышала, как он признался, что живет у Мусалова? Мы катили к джигиту прямиком из Москвы, а он отсюда и сюда с заездом в Москву. Есть подозрение, что «его светлость»…

— «Белобрысость». Надо называть вещи своими именами.

— Не перебивай! Словом, собираясь нас подвезти не известно куда, но не обнаружив нашу троицу на дороге, опять рванул в Москву. Караулит сейчас где-нибудь у парадных дверей нашего подъезда. Я же говорю, не-про-фес-сионал!

— Точно! Чего проще позвонить по домашнему или мобильному телефонам. Раз уж Улька выдала ему ключи от своей квартиры, то Кэтька и подавно не будет скрывать их номера.

— А вдруг он боится прослушки? И не поэтому ли Кэтька несла улетную ахинею про свой прилет? Причем по твоему мобильному номеру. Заметь, звонок был вскоре после нашего захватывающего бегства из квартиры Прутковых. Белобрысик нуждался в проверке сведений о двух ненормальных, за которыми он несся. Думаю, сначала трезвонили по твоему городскому аппарату, он ответил молчанием. Вроде как ты по-прежнему порядочная жена и торчишь рядом с мужем. Звонок дублируется по мобильнику, Кэтька пытается осторожно выяснить, где мы. Если в Москве, то обязательно дадим согласие встретить ее ночью в аэропорту, а если в отсутствии… Короче, понятно. Ничего умнее девушке в голову не пришло.

— Прослушка… Начинаю чувствовать себя резидентом. Или засланным казачком… казачкой. А надо бы чувствовать себя порядочной женой. Может, прогуляемся до коттеджа Мусалова? Все лучше, чем торчать на одном месте. Честно говоря, я уже продрогла. Вместе с подметками, им тоже пора сниматься с места, пока не примерзли.

Хлопая себя по бокам, Наташка принялась подпрыгивать на одном месте.

— Надеюсь, у Мусалова нет сторожевой собаки. Если он и в самом деле наш человек, а ее место вакантно, можно сделать протеже Пруткову. А чтобы не потерять квалификацию учителя музыки, начнет гавкать по нотам! Главное, не бесплатно. И жена будет здесь же, при деле.

Я заглянула в машину и убедилась, что Прутков даже не переменил положения. Как полулежал на животе, упираясь коленями в пол, а головой в не очень удобный угол между сиденьем и дверью, так и полулежит. Образец для подражания пьяным бузотерам.

— Пойдем, только не торопясь. Сделаем вид, что гуляем.

— Ну да. Самое время для прогулки. Будем надеяться, что нам одним не спится. Внимательно смотри себе под ноги, ступай там, где моя машина наследила. Фонарей здесь нет, но оно и к лучшему. Знаешь, что мне пришло в голову?

— Что «его белобрысость» гоняется за «Небесной Венерой».

— Правильно. Иногда с тобой просто не интересно. Все на лету схватываешь. Во всяком случае, «Венера» ему несравненно дороже, чем все мы вместе взятые. Сначала искал ее у Кэтьки… О-о-о… как все запутано. Оружие никуда не вписывается. И те люди, которые подложили его Кэтьке, не считая бандита, так отвратительно встретившего нас у Прутковых.

— Да он там сам был пробегом и без приглашения. Белобрысик ему прямо на это указал. Мне почему-то кажется, что «его белобрысости» не нужна застывшая в бронзе красота. Пусть даже с годами не увядающая. Даже наоборот, чем старее, тем ценнее. Ну и закрутилось все! А причина в Кэтькиной излишней суетливости. Но я ее не виню, сразу столько счастья свалилось. Не знаю, как бы я себя повела, если бы сей момент передо мной появился Димка.

— Машина! — вскрикнула Наташка. — Через полминуты подкатит к развилке, а мы как раз на перепутье! Назад нельзя, сразу заметят. Вперед!

Большими скачками мы преодолели оставшиеся метры до первого от поворота дома и, беспомощно барахтаясь в снегу, завалились в придорожные кусты.

— Надеюсь, нас с их дальним светом фар не заметят, — отплевываясь от снега, прошепелявила подруга. — Или же, что несравненно лучше, машина вообще не свернет направо, к коттеджу Мусалова. Пусть бы себе ехала по своим делам и по другому маршруту. Но самый лучший вариант — явление Ефимова, которого ты только что помянула, ибо сказано: не поминай черта к ночи… Мама дорогая! Ир, не обижайся, я тоже вся на нервах, вот и оговорилась. Какой же Ефимов черт? Он хирург. Правда, не известно, кто страшнее. Хорошо, что мы лежим на правой стороне дороги, левую на повороте к Мусалову фарами высветит.

Дальше она охнула, пискнула, ткнулась головой в снег и смолкла, словно талой воды в рот набрала. Машина, уверенно свернув направо, покатила вперед. Приложив огромное усилие, я уселась и посмотрела ей вслед. Такси! О чем свидетельствовал светившийся на крыше «гребень». Машина остановилась у Мусаловского забора. Из нее вышли двое — водитель и, судя по голосу, пассажирка. Я с интересом наблюдала, как они боролись за право отделаться от чемодана. Таксист пытался вручить его пассажирке, она, ловко отбиваясь сумочкой, уворачивалась. Кажется, не была уверена, что задержится в доме. Таксист же требовал от клиентки оплатить доставку до места.