— Замри! — тихо скомандовала я, прикидывая расстояние от подруги до угла дома. Пожалуй, оно меньше, чем до бетонного кольца. Но разница между ними существенная. Первый вариант — путь к отступлению, иными словами, к срочному бегству. Если Наташку заметят. Ворота на замке, но наверняка там есть чудодейственная кнопочка. Нажать, а дальше как повезет. Второй вариант — созерцательный. Спрятавшись за компостной кучей можно выждать подходящий момент и сбегать в разведку. Если Наташку раньше не заметят. Тогда о бегстве и речи не может быть.

Во время нелегких раздумий раздался жуткий грохот. «Потусторонняя» личность колотила в ворота, сопровождая действо угрозами разнести весь дом по кирпичику, если отчаянному «стукачу» немедленно не вернут всех его женщин. Мало того, непроспавшийся Прутков обещал устроить обитателям дома грандиозный фейерверк. Все из тех же кирпичей.

6

Охладившейся головушкой Наташка правильно рассудила: обитателям дома теперь не до ее снежной «аэробики». Не таясь, прокладывала к нему путь всем телом, оставляя позади себя глубокую колею. Опасаясь выпустить ситуацию из-под контроля, я тоже полетела туда, где фасадная сторона была как на ладони. На бегу моделировала разное развитие событий. Ждать становления подруги на твердую дорогу не стала, не приз же мне ей за вылазку вручать. Но она с прибытием не задержалась. Наверное, за спиной все-таки выросли крылья. Тревожную мысль, что ей могут общипать на них перышки, я прогнала. Едва ли за Наташкой наблюдали, Прутков отвлек все внимание на себя.

Мне показалось, что на открытой и ярко освещенной веранде, к которой примыкало парадное крыльцо, очень много народа. Об этом свидетельствовали встревоженные мужские и женские голоса. Какой-то мужчина, оправдываясь, несколько повышенным тоном уверял, что одна из створок ворот открыта, а ломиться в открытую дверь может только пьяный придурок. Высунуться из-за угла в большей степени я не рискнула, хотя не мешало бы уточнить состав компании, проверив ее на наличие знакомых личностей. Тем временем к воротам направились два опознаваемых человека — Мусалов и «его белобрысость», на ходу призывая «стукача» не хулиганить. Остальные вернулись в дом. Зато ожил соседний коттедж, обитатели которого громко жаловались на невыносимые условия для заслуженного отдыха. На мой взгляд, в этом случае совсем не обязательно было выскакивать из дома. Переминаясь с ноги на ногу, я стала ждать продолжения. От результата встречи на низшем уровне (скорее всего, Прутков перед воротами прилег) зависела обоснованность моей теории и наше с Наташкой благополучие. А пьяный герой, словно из-под земли, продолжал исходить глухими угрозами. Сил на прямой штурм у него уже не осталось.

О чем переговаривались у ворот «парламентеры» расслышать не удалось. Мешал Прутков, зациклившийся на грядущей гибели всей недвижимости, находящейся в собственности Мусалова. Включая шубу.

— Ир, ты уверена, что Мусалов — хороший человек? — пытаясь отдышаться, тихо спросила выбравшаяся из снежного плена Наташка.

— Вот сейчас и проверим, — не оборачиваясь, также тихо ответила я. — С другой стороны, какой хороший человек, к тому же джигит, выдержит подобные речи? Странно, почему у хорошего человека нет простой калитки? Неудобно же каждый раз открывать створку ворот.

— На перспективу рассчитывал. Боится, что со временем располнеет так, что в калитку не пролезет. Представляю, как ему обидно слушать про потерю недвижимости. Мама дорогая…

Правая створка ворот открылась как раз в момент достижения Прутковым наивысшей точки подъема с ледяной поверхности земли. Легко от нее оторвавшись, он рухнул прямо на «его белобрысость». Надо же было на что-то опираться. Вместе с «его белобрысостью» они ровненько улеглись на дороге. Кулак Мусалова, с секундным опозданием задействованный в качестве заглушки для прекращения Прутковым крамольных речей, не достиг цели. Мелькнул в воздухе и вынес своего повелителя на дорогу. Ворота тут же закрылись.

Пока «паданцы» боролись, отстаивая право первым встать на ноги, невидимый Мусалов истошно надрывался за забором, требуя немедленного доступа на собственные сотки. Борцам было не до него. Едва один из них поднимался, второй хватал его за ноги, роняя в снег. Близкого конца этому увлекательному занятию не предвиделось.

— Иришка, кажется, твоя последняя версия ошибочна, — прыгая на одной ноге, отметила Наташка. Никак не могла попасть второй в сапог, из которого только что вытряхнула миниатюрный сугробчик снега. — Сейчас я бы не дала Мусалову положительную характеристику. Ты не находишь, что он проявил к Олегу явную недоброжелательность? Так гостей не встречают. Не стоит ли нам драпануть? Отобьем Пруткова у белобрысого типа, откроем ворота, сметем с помощью нашего пьяного друга мешающегося джигита и… Нет, слишком хлопотно, да и до машины бежать далеко.

— Бой закончился поражением Пруткова, — с тревогой доложила я. — Не быть ему на вакантной собачьей должности. Так! Белобрысый пошел открывать ворота Мусалову. Прекращаем разговор, сейчас эта парочка будет возвращаться домой. Может, они нечаянно забудут Олега?

Увы, не забыли! Кругленький колобок Мусалов влетел в открывающиеся ворота, как вихрь. Даже не притормозив, сразу кинулся к Олегу и, рывком приподняв его, попытался повторить свой маневр с кулаком. Метил прямо в глаз, но промахнулся — Прутков выпал. «Дважды дурак! — подумала я, наблюдая одиночный полет джигита в сугроб. — Не в состоянии учиться даже на своих ошибках. Разве можно удержать одной рукой громоздкого Пруткова? Вполне естественно, что тот принял прежнее горизонтальное положение».

Что именно вещал джигит на родном языке из сугроба, мы не разгадали. Ну и ладушки. Наверняка не ласковые слова. Из соседнего коттеджа ему вторил мужской голос в той же тональности, но на другом родном языке. Не исключено, что армянском. Общего языка они не нашли, а посему друг друга не понимали. «Его белобрысость» был немногословен и еще более зол. Вернувшись от ворот, встряхнул Пруткова, схватив за шиворот, и нецензурно обругал его «ночной бабочкой». На нашем с ним родном языке. Олег что-то пролепетал и смолк. Выкатившийся из места предварительного заключения Мусалов пришел на помощь соратнику. Вместе они торопливо поволокли Олега к крыльцу. Там кто-то еще подоспел на помощь. Непродолжительный шум — и все стихло.

— По крайней мере, его отлупят в домашних условиях, — прошипела Наташка и тут же возмутилась: — Не лежалось ему в машине! Там, кстати, никто не пытался заехать Олегу по морде, на ней скоро живого места не будет. Надо хотя бы соблюсти очередность. Честно говоря, желание двинуть ему по физиономии и у меня есть. Это ж надо так нас подставить! Как он надрывался по поводу выдачи «всех» его женщин! А их у него всего четверо: мама, жена да мы с тобой. Сейчас в наличии только первые две единицы, мы не в зоне действия мусаловской сети… нет, «сети» следует произносить с ударением на первом слоге. Боюсь, что в самое ближайшее время этот господин реализует свою мечту дать Пруткову в глаз, после чего отправиться укомплектовывать весь список его женщин.

Я ответила подруге напряженным «Тс-с-с!» и насторожилась, услышав за нашими спинами подозрительные шлепки. Каждый был похож на звук Наташкиного приземления с крыши мусаловского сарая. Дернув подругу за руку, я сгорбилась и, плохо соображая, ринулась вперед. Опешившая Наталья даже не пыталась возразить, хотя бежать ей, спотыкаясь о мои ноги да еще боком было весьма затруднительно. Впоследствии она неоднократно пеняла мне на это обстоятельство.