Он выбрал отель «Меридиан», потому что в нем было полно иностранных туристов и никто не стал бы обращать внимание на американку, проводящую время за коктейлем у бара. Она хотела пойти с ним, но Гленн сказал, что лучше справится в одиночку, так как надо будет потратить много денег и задавать осторожные вопросы.

— Я не знаю, сколько времени это займет. Если меня не будет слишком долго, сними номер на ночь. Я найду тебя.

— Гленн, — сказала она, взяв его за руку. Тревога в ее глазах говорила без слов.

— Со мной все будет в порядке, — успокоил он и ушел.

К ее облегчению и удивлению, он вернулся через час.

— Хорошие новости. Я нашел капитана, который согласился взять нас на борт. Порт приписки его корабля — Саутгемптон. Капитан сказал, что там поможет нам сойти на берег. Он заверил меня в том, что много не болтает и уже возил пассажиров на таких условиях.

— Условиях? — повторила Кэндис.

— Он понимает, что по личным причинам мы не хотим проходить таможню и связываться с иммиграционной службой. На корабль садимся вечером, как стемнеет. Это большое грузовое судно, но на нем лишь одна каюта для тех, кто не входит в экипаж. — Он замялся.

— В чем дело?

— Мне пришлось выдумать историю про нас. Хотя капитан Ставрос и сказал, что все понимает насчет осторожности и того, что у людей могут быть свои мотивы, по которым они не желают возиться с оформлением документов, тратить время на получение виз и тому подобное, он похож на очень и общительного человека. Он признался, что будет рад, если мы составим ему компанию на время плавания. Я заплатил ему кучу денег, чтобы он не задавал вопросов, но, боюсь, он не сможет устоять перед соблазном. Поэтому, чтобы сразу удовлетворить его любопытство, я сказал ему…

— Что сказал ему? — спросила Кэндис.

— Ну, — Гленн покраснел. — Я сказал ему, что у нас свадебное путешествие.

— Добро пожаловать, проходите! — прогремел басом капитан Ставрос, поприветствовав их крепким рукопожатием. Он оказался высоким мужчиной в фуражке, низко надвинутой на копну густых черных волос, и с огромной черной бородой, достававшей до отполированных латунных пуговиц его флотского кителя. Хотя «Афина» была старой и проржавевшей, сам Ставрос, похоже, находился в отличной форме, как и двое его вторых помощников, тоже греков, в чистых белых униформах.

Уже было довольно поздно. Один из членов экипажа «Афины» встретил их в укромном месте на верфи и провел на корабль, который был в длину чуть меньше половины футбольного поля и обслуживался судовой командой из бирманцев. Маршрут «Афины», как экспансивно объяснил им Ставрос, пролегал из Сирии, где на борт поднимали инжир, финики и оливки. Отсюда шли в Грецию за другой партией оливок, потом в Италию опять за оливками, в Испанию за вином и в Саутгемптон, в порту которого корабль разгружали. В обратный путь он забирал шелк, английское печенье и зонтики.

— Что за путешественники! — громко сказал капитан Ставрос, жестом приказав палубному матросу взять у гостей рюкзаки и дорожную сумку. Он был бирманцем, как и остальная команда, и носил длинный саронг до лодыжек. — Когда ваш друг сказал мне, что вы странники, колесящие по всему миру, я сначала подумал про двух молодых людей, потому что обычно у меня такие пассажиры. А потом он сказал «женщина», — маленькие черные глазки подмигнули Кэндис. — И я решил, что вы два хичхайкера, они у нас тоже иногда бывают. Но чтобы женатая пара! Да к тому же молодожены! — Он опять подмигнул, и золотой резец сверкнул среди его зубов. — Пожалуй, мы больше не будем вас беспокоить и оставим одних. — Он щелкнул пальцами и появился стюард в белой униформе. — Он проводит вас до каюты, и, если вам что-либо понадобится, можете обращаться к нему.

Каюта оказалась скромной и тесной, но чистой. В ней стояла одна узкая кровать и диван, на котором можно было спать. Между ними находились небольшой комод, письменный стол и стул. Иллюминатор был закрыт на ржавую задвижку.

— Что ж, дорогая, — сказал Гленн, когда стюард закрыл за собой дверь, — похоже, мы нашли свой номер для новобрачных.

Кэндис засмеялась и потом замолчала. С закрытой дверью каюта выглядела очень маленькой.

— Мне надо… — начала она, намереваясь сказать, что надо бы разложить на столе керамические черепки, потому что морское путешествие обещало быть продолжительным, и она попыталась бы перевести письмена, которыми они покрыты. Ведь именно поэтому они оказались тут, покинули безопасный Лос-Анджелес и дошли так далеко, для того чтобы выполнить обещание, данное его отцу: выяснить, зачем Фило понадобились таблички, и найти убийцу. Ей необходимо было высказать эти вещи вслух, чтобы напомнить о них самой себе, потому что произошло столько перемен и она страшилась новых чувств, зарождавшихся внутри. Но у нее перехватило дыхание, и она не могла произнести ни слова. Глядя на мужественное лицо Гленна, она вновь вспомнила вкус его губ в тот момент, когда они импульсивно поцеловались в Вади-Райза.

— Я лягу на диване, — сказал он.

Пока торговец бомбами объяснял Фило Тибодо процесс детонации, тот размышлял совсем о другом.

То, что Джессика узнала о крепости в Пиренеях, его не удивило. Он заметил ее возраставшее любопытство к его приобретениям и частной жизни. Несмотря на годы совместной работы, она знала о нем немного. Но она прочтет письмо Раймона Тулузского, сравнит его с предыдущими покупками, которые делала для него, возможно, наведет справки среди своих коллег и сумеет сложить два и два. Это тем более вероятно, если в письме содержится упоминание о кольце, ведь Джессика видела кольцо на руке Фило.

Он догадывался, что она влюблена в него. Женщины были без ума от Фило. Он знал, что они не могли устоять перед его харизмой и энергичностью. Бедняжка Милдред Стиллвотер! Но им никогда не заполучить его, даже после смерти Сандрин у них не возникло ни малейшего шанса — он берег себя для Леноры.

Вопрос был в том, что теперь делать с Джессикой.

По логике вещей, раз он ее создал, то он же мог и уничтожить ее. Но была ли в том необходимость? Она хорошо послужила ему и могла бы служить и дальше до самого конца. Хотя, конечно, ни она, ни кто-либо еще не подозревали, что конец уже близко.

Торговец бомбами показывал на чертеже зарядные устройства, пока Фило вспоминал тот день, семнадцать лет назад, когда на свет появилась «Джессика Рэндольф». Ему не нужно было знать внутреннее устройство бомб, он хотел лишь знать, как их взрывают.

Тогда он пришел в ресторан не для того, чтобы есть. Там он в последний раз встречался с Ленорой, тремя годами ранее, когда она хотела обсудить обряд инициации ее сына в орден. Перед ним поставили блюдо с сытной едой, к которой он даже не притронулся, когда услышал разговор за соседним столиком.

По тому, как они общались, Фило решил, что мужчина и женщина не были знакомы друг с другом. Свидание вслепую? Девочка по вызову и клиент? Она выглядела недешево. Прислушавшись к ее речи, он понял, что она разбиралась в искусстве — почти. И манеры у нее были хорошие — тоже почти. И образованная — опять почти. Она старалась говорить с английским акцентом. Ее нужно было лишь чуть-чуть отполировать: пока она еще путала Сезанна с Дега, но ее собеседник, похоже, не замечал этого.