Теперь Берн думал только об одном: как бы удержаться в седле. Он судорожно вцепился в гриву лошади, а та во весь опор несла его неведомо куда. Наконец Берн нашел в себе силы отпустить гриву и натянул поводья, но это не произвело ни малейшего впечатления на перепуганное животное. Ноги незадачливого пекаря выскочили из стремян, и он потихоньку начал сползать с лошади. Внезапно кобыла налетела на какое-то невидимое в темноте препятствие и упала. Берн перелетел через ее голову и тяжело ударился о землю. Больше он ничего не помнил.

…Когда Берн очнулся, уже наступил день. Было очень холодно, все тело болело, в голове шумело. Другой на его месте постарался бы припомнить, что пил накануне, но пекарь был слишком скуп, чтобы, подобно отцу, тратить деньги на выпивку, и, поглощенный заботами о барыше, не имел времени заводить дружков и собутыльников. Более того, он вообще считал дружбу непозволительной роскошью.

Со стоном Берн перевернулся на другой бок, и первое, что он увидел, был труп его лошади со сломанной шеей. Тут наконец пекарь вспомнил вчерашних волков и безумную скачку по болотам. В ужасе Берн попытался подняться на ноги и с опозданием сообразил, что если волки не нашли его ночью, когда он лежал без сознания, то теперь опасность наверняка миновала.

Но даже первая его попытка встать далась ему тяжело. Некоторое время пекарь сидел, закрыв глаза, пока не прошло головокружение. Когда же он вновь открыл их, то, к своему удивлению, обнаружил, что действительно находится почти на опушке леса. Берн понятия не имел, видят ли лошади в темноте, но, может быть, кобыла почуяла — или как там это называется у животных? — деревья и надеялась найти под ними сомнительную защиту от волков?

Ну, по крайней мере глупое животное довезло его почти до нужного места. Берн, кряхтя, встал на ноги, подошел к трупу лошади и снял с него узел с вещами. Достав одеяло, пекарь набросил его на плечи поверх плаща. Затем Берн вытащил из узла сыр и горбушку черствого хлеба. Свой скудный завтрак пекарь запил водой из плоской фляги и с тоской подумал, что неплохо бы сейчас поесть овсянки с грудинкой (хотя эта пища богов давно уже стала в Нексисе большой редкостью). Но ведь должны же эти проклятые мятежники чем-то питаться. Значит; чем скорее он их найдет, тем скорее сможет поесть. Берн взвалил узел на плечо и, злобно пнув напоследок мертвую лошадь, отправился в путь.

Прошло три часа, а он все еще бродил вдоль опушки. Весь в синяках и ссадинах, обессиленный, пекарь упал на землю и долго и с наслаждением ругался. Что за чертовщина? Сначала он пытался, раздвигая ветки, пробраться сквозь заросли, но тут ему дорогу преградили сросшиеся ветви деревьев, покрытые острыми колючками, похожими на когти. Тогда Берн обнажил меч, но колючки немедленно впились ему в лицо, норовя угодить в глаза, а одна большая тяжелая ветка плюхнулась на него сверху, чудом не размозжив голову. В отчаянии пекарь решил поджечь лес, но едва он достал кремень и огниво, как неведомо откуда налетел ветер и погасил огонь, осыпав Берна искрами. Пекарь был близок к сумасшествию. Что же это такое?! Можно подумать, что этот треклятый лес — живой!

В этот момент стрела, пущенная кем-то из леса, просвистела над самой головой Берна.

— Эй, чужак! — раздался резкий оклик. — Чего тебе здесь понадобилось? Встань и медленно повернись к лесу лицом; да не вздумай коснуться меча!

Дрожа от страха, пекарь выполнил это повеление. К его изумлению, там, где только что были непроходимые заросли, открылась узкая тропинка, а в начале ее стоял высокий бородатый воин, одетый в зеленовато-коричневую куртку и такие же штаны. Огромный лук незнакомца был под стать его росту. Бородач, судя по всему, был готов в любое мгновение выпустить в Берна новую стрелу.

— Я спросил, зачем ты сюда явился? — нетерпеливо повторил он.

Берн с трудом взял себя в руки.

— У меня есть новости из Нексиса! — выпалил он. — Они касаются Ваннора.

Услышав это, Фионал едва не уронил стрелу. Однако он мгновенно овладел собой. Нельзя показывать этому неизвестному своей заинтересованности. Фионалу не терпелось узнать, где Ваннор, но это могла быть ловушка.

— Кто ты такой и откуда знаешь Ваннора? — подозрительно спросил он. Незнакомец ответил:

— Он жив, но ему угрожает ужасная опасность. Меня зовут Берн, я был прислужником в Академии. Узнав, что случилось с Ваннором, я решил прежде всего предупредить вас. Я и сам насилу спасся от этих магов… Пожалуйста, пустите меня к себе. Меня наверняка уже ищут, и я боюсь возвращаться в Нексис.

Фионал нахмурился. Нет сомнений, что этот человек действительно испуган, но все же верить ему пока рановато.

— А как ты узнал, где нас искать? — спросил повстанец. Лицо незнакомца покрылось потом.

— Ну, как же.., в городе только и слышно о том, что наемники Ангоса пошли походом в Долину Феи, а назад не вернулись. Я и подумал, что это, должно быть, ваша работа…

Фионал выругался про себя. Час от часу не легче! Но если этот пришелец и впрямь такой догадливый, лучше держать его под присмотром. И, кажется, он действительно что-то знает о Ванноре. Купец и его дочь как в воду канули, а Дульсина с ума сходит.

Наконец Фионал принял решение.

— Брось мне свой меч и иди со мной, — велел он. — Пока не докажешь, что тебе можно доверять, ты — мой пленник. — Берн быстро выполнил приказ, но воин на этом не успокоился. Он вдруг пронзительно свистнул, и из лесной чащи как по волшебству выскочили около дюжины волков и, угрожающе рыча, окружили пленника.

— Одно неверное движение, — предупредил Фионал, — и они разорвут тебя в клочья! Берн побледнел и задрожал.

— Я ничего такого не сделаю, клянусь! — воскликнул он.

— Иди и не оглядывайся! — приказал Фионал, пропуская пленника вперед, и тот послушно пошел по тропе, сопровождаемой грозной стражей. Фионал последовал ? ним, держа лук наготове.

* * *

— О боги, что же наделал этот дуралей? — тихо сказал Д'Арван, обращаясь к Маре. Маг давно уже наблюдал за незнакомцем, и этот человек ему очень не понравился. Д'Арван пустил в ход все свои приемы, чтобы помешать неизвестному войти в лес, и тот почти уже сдался, как вдруг появился Фионал и все испортил.

Д'Арван вздохнул.

— Вся беда в том, — сказал он, снова обращаясь к Единорогу, что теперь я могу выпустить его отсюда только мертвым. А это, пожалуй, не лучший выход, если он действительно знает, где Ваннор. К тому же этот незнакомец пока не сделал нам ничего плохого.

Мара кивнула, соглашаясь, и маг в очередной раз пожалел, что не может поговорить с нею по-настоящему. Сейчас он не просто тосковал по нормальному человеческому общению — ему был крайне необходим ее здравый смысл и добрый совет. Впервые с тех пор, как они приняли на себя свои обязанности, Д'Арван почувствовал замешательство. Обычно он легко отличал друзей от врагов, но этот человек был для него загадкой.

— Совсем мне это не нравится, — продолжал Д'Арван свой односторонний разговор с Единорогом. — Есть в нашем госте что-то такое… — Он помолчал. — В общем, надо за ним пристально наблюдать. — Покачав головой, маг перешел от слов к делу и направился к лагерю повстанцев. Единорог послушно затрусил за ним.