Версия о смертельном ранении – самая распространенная и популярная в описании тех событий. Считается, что первым ее высказал где-то около 1100 года Бодри де Бургей, который сочинил рыцарскую поэму, посвятив ее Адели, дочери английского короля Вильгельма Завоевателя. После этого версия, изложенная в поэтических строках, пошла гулять по страницам исторических писаний, каждый раз чем-то дополняясь.

Есть версия, что ранение стрелой не стало смертельным для короля Гарольда Саксонца. И что пал он от руки некоего нормандского рыцаря, который чуть позже прикончил монарха Англии то ли мечом, то ли копьем, то ли боевым топором (секирой). Однако это только досужая (но не лишенная правдивости) версия, не подтвержденная хронистами-современниками.

День шел к закату. Только личная гвардия Гарольда Саксонца, состоявшая из датских воинов-хускарлов, осталась на поле битвы, то есть на вершине холма Сенлак. Королевские телохранители, сыновья викингов, остались для того, чтобы до конца защищать тело погибшего короля Англии, которого они любили как своего военного вождя. То был классический пример верности воинской клятве, даваемой только раз в жизни.

Хускарлы сплотились вокруг королевского штандарта (знамени), под которым лежало бездыханное тело Гарольда Несчастного, и приняли свой последний бой. Они, как люди мужественные, знали, что в этом бою погибнут, и помнили до последней минуты жизни, что их род викингов.

Неизвестно, кому достались знамена английского короля, под которыми сражалось его войско в Гастингской битве. Их было два. Одно было полотнищем, украшенным какими-то сегодня уже не известными символами. О цвете его тоже можно только гадать.

Другое знамя, более известное, представляло из себя металлический щит в форме дракона, крепящийся на древке за голову мифического чудовища. Это был знаменитый в истории англосаксов «Дракон Уэссекса». О металле, который пошел на его изготовление, ничего не известно (серебро? бронза? медь?).

Эта схватка носила столь ожесточенный характер, что нормандское войско смогло овладеть вершиной холма только с наступлением темноты. Овладели только тогда, когда у тела английского короля и его знамени пал последний хускарл, расстрелянный в упор из десятка луков и арбалетов.

…Впоследствии почитатели образа Вильгельма Завоевателя выдвинули версию, что героические воины-хускарлы после гибели своего обожаемого короля очень организованно отступили с вершины холма Сенлак к лесу, находившемуся за их спиной. Нормандцы их преследовали даже в самом лесу, но в сгустившихся сумерках датчане «исчезли» в лесной чащобе. Но эту версию хронисты тех лет ничем не подтверждают. Утверждать, что именно так закончилась Гастингская битва, сложно.

Можно считать, что гибель короля Гарольда и известие о том сломило сопротивление англосаксов: Гастингское сражение закончилось для них полным поражением. Королевские воины, «одни на захваченных лошадях, другие пешком, по дорогам, через поля и лес», стали бежать с поля брани.

Последним всплеском Гастингской битвы стали схватки за холмом Сенлок. Здесь, метрах в 400, находилась заболоченная впадина, которая в «Англосаксонской хронике» названа «Гиблым рвом». Когда конные нормандцы устремились в погоню, многие попали в это гиблое место. Оборону здесь держал отряд датчан-хускарлов, которые ценой своей жизни решили прикрыть отступление остатков армии короля Гарольда. Здесь и прекратилось по приказу герцога Вильгельма битва: в тот день, 14 октября, темнеть начинало с 16 часов.

Есть сведения, что события в тот день у Гастингса разворачивались не только у холма Сенлак. Королевскую армию, следовавшую сюда, догоняли отряды ополченцев разных мест Уэссекса, которые не смогли сразу встать в ее ряды по ходу движения. Известно, что один из таких больших (возможно, соединенных) отрядов не дошел до места битвы два-три километра. Но эти запоздавшие англосаксы все же скрестили свое оружие с нормандцами. Дело обстояло так.

Герцог Вильгельм, как человек, много повидавший на войнах, которые он вел во Франции, понимал, что армия его соперника еще не вся в сборе. Поэтому он выставил на дороге, ведущей в Лондон, сильный заслон под командованием Одо, рыцарствующего епископа Байё. Эта придорожная схватка, как свидетельствуют хронисты, чем-то копировала события в Гастингской битве, то есть нападали нормандцы, а защищались королевские ополченцы. Они смогли успешно отбить несколько атак, но преимущество их противников в вооружении, обученности и, возможно, численности, сделали свое дело.

Есть версия, что этот отряд ополченцев в ходе боя пытался все же прорваться к месту битвы, к холму Сенлак, но не смог: «…Партия уже была сыграна. Разрозненными группами деморализованные ополченцы пустились наутек, подгоняя ударами плетей, как можно видеть на последнем эпизоде ковра из Байё, своих лошадей-тяжеловозов».

После этого на поле битвы стали опускаться сумерки. Настойчиво преследуя отступающих, Вильгельм Нормандский (в одной из схваток в лесной чаще герцог едва не погиб) окончательно разбил их по частям. Нормандцы занимались истреблением бежавших, поскольку сведений о большом числе пленных в том сражении история сведений не имеет и о каких-то знатных лицах из числа англосаксов, взятых в плен, в хрониках ничего не говорится.

На этом сопротивление англосаксов прекратилось, поскольку королевская армия была разбита, а их венценосный полководец пал в сражении. Заменить его было некому. В темноте многие беглецы смогли рассеяться по лесной округе и потом беспрепятственно добраться до родных мест. Считается, что большинство из них погибло по пути бегства не от смертельных ударов мечом или копьем, а от тяжелых ран и «боевого изнурения».

Всадники-нормандцы преследовали англосаксов, сколько могли, и никому не давали пощады. То есть в плен простых ополченцев не брали, поскольку выкупа с них вряд ли можно было дождаться. К тому же таков был герцогский приказ: никого не щадить, истреблять всех. Кровавой концовкой Гастингской битвы он хотел устрашить страну, в которую прибыл для ее завоевания.

Вильгельма можно считать самым великим героем того исторического сражения, судьбоносного для Британии. Впрочем, такое суждение никогда не оспаривалось и не умалялось ни современниками, ни последующими исследователями, историками и политологами, писателями и публицистами и, разумеется, восторженными поэтами.

Герцог рвался в самое пекло разыгрывавшихся в сражении схваток. Когда она утихла в преследовании бежавших в лес англосаксов, окружение Вильгельма могло лицезреть своего предводителя в «порушенном виде». Щит был так изрублен секирами и мечами, что, казалось, готов был вот-вот развалиться на куски. Шейный обвод посеченной кольчуги сильно прогнулся. Железный шлем получил несколько ударов и казался иссеченным, был во вмятинах. Клинок обагренного кровью врагов дорогого меча оказался весь в зазубринах. От плаща остались только клочья. Пострадали даже кольчужные чулки.

Не в лучшем виде находились и многие соратники герцога. Их вооружение тоже сильно пострадало от ударов секир, копий и мечей. Все же кольчужные доспехи, исполненные руками нормандских кузнецов-оружейников, спасли многих их обладателей от гибели и увечий, тяжелых ранений. Обилия синяков и ссадин рыцарям в тот бранный день избежать не довелось.