– Хочу, – вслух сказала я.

Встала, стараясь не наступать на больную ногу, и улыбнулась. Алариса было не так просто провести. Он хмурился, глядя на меня.

– Хорошо, – сказал он, помедлив. – Но вечером ляжешь пораньше, ты очень бледная, Элиза.

Ароника обрадованно замахала рукой, увидев меня. Она сидела с Тимом и Бадлером на последнем ряду, на наших любимых местах. Друзья подвинулись, и я втиснулась между ними.

– Прогуливаешь? – подмигнул Тим. – А мастер Вайс тебя выловил, да?

– Я проспала, – прошептала я, изображая раскаяние. – И не очень хорошо себя чувствую.

Подруга повернулась и оглядела меня.

– Да, Лиз, ты дрожишь. Холодно?

– Ага…

В аудитории было тепло, но я тряслась, обхватив себя руками. Тим, сняв куртку, набросил ее мне на плечи, Ароника обняла за талию, прижала к себе, согревая.

– Скажи мастеру Вайсу, что заболела, он отведет тебя домой.

– Нет! – твердо произнесла я и уже тише добавила: – Все нормально, просто немного нездоровится.

Между занятиями в аудиторию заглядывал Аларис, делал вид, что проверяет наше прилежание, но стоило мне отвернуться, как я тут же ощущала на себе его встревоженный взгляд. Я знала, что он чувствует опасность, но не может понять почему. Ведь я сидела перед ним, живая, невредимая, и даже шутила с друзьями. Он не знал, что я шучу через силу и дрожу как в лихорадке.

Я думала, что холод – это не так уж страшно. И вдруг, когда мы шли на обед, меня изнутри прошила алая стрела. Из солнечного сплетения, где дремала моя водная магия, вырвалась алая нить и пронзила меня, вызывая ужасную боль. Это была чужеродная огненная магия, тело не принимало ее. Я охнула, хватаясь за живот. К счастью, совсем скоро боль прошла.

– Элиза, что с тобой? – Ароника испуганно обняла меня за плечи.

– Ничего, ничего… Просто, наверное, что-то не то съела.

Так вот как это будет. Кроме ледяного холода, меня станет терзать еще и чужая магия. Выдержу ли я? Не сломаюсь? Должна выдержать…

На самом деле все оказалось не так уж плохо. Боль только в первый раз показалась чудовищной, а потом, когда раскручивались новые нити, я лишь вздрагивала, сжимая губы. Можно привыкнуть. На лбу выступили капельки пота, несмотря на то что я по-прежнему не могла согреться. Пожалуй, был и положительный момент – боль в ноге отступила на второй план.

После занятий мы все отправились в корпус водников. Ароника звала в свою комнату, предлагала устроить посиделки, но я чувствовала, что сил не осталось. К Аларису я сейчас, на виду у всех, не могу пойти, хотя все в его комнате казалось теперь таким привычным и уютным, а больше всего мне хотелось прижаться хоть на минуточку к Алу, почувствовать его тепло.

По моему телу проходили волны холода. Алые, зеленые и черные нити закручивались в спираль, перемешиваясь с синими нитями водяной магии.

Я пришла к себе и, не раздеваясь, упала на кровать. В комнате стемнело, и надо было бы зажечь свечу, но когда я подумала об огне, с моих пальцев внезапно сорвалась искра и повисла под потолком маленьким светильником. «Ого, – вяло удивилась я. – Я маг огня…»

На короткое время я стала обладательницей четырех стихий. Что же, завидовала Коре Флогис, вот и получи. Но то, чем Кора управляла без труда, во мне вызывало ужасную боль, да и магия-то была слабенькой. Будь она сильнее, меня бы просто разорвало. Чего же ждать дальше?

Я укуталась в одеяло и попробовала уснуть. Поэтому, когда оказалась в кольце рук, посчитала это частью сна, и только когда теплые губы коснулись моего лба, поняла, что все происходит наяву.

– Ал, ты здесь…

– Да, глупая девочка, где я еще могу быть. Ты умудрилась разболеться. Позже я отнесу тебя в нашу комнату, там кровать удобнее. – Он попытался взбодрить меня шуткой, и я честно постаралась улыбнуться. – А пока побуду с тобой.

Аларис потянулся к моим губам. Как бы я хотела ответить на его поцелуй! Но вместо этого прикрыла рот ладонью: еще не время.

– Ал, у меня горло болит. Не хочу тебя заразить.

– Ерунда!

– Нет, Ал, нет…

Он вздохнул, поцеловал в макушку. На секунду холод отступил, растворившись в его любви.

* * *

Как ни странно, на следующее утро я почувствовала себя лучше. Я готовилась к тому, что буду ползать, как старая развалина, постоянно вздрагивая, но, кажется, нити чужеродной магии уже полностью распрямились. Правда, у меня возникло ощущение, что едва магия жемчужины иссякнет, я тут же сдуюсь, словно воздушный шарик: держусь только благодаря ей. Но я не разрешала себе мрачных мыслей, твердила, что все будет хорошо.

Я даже немного позабавилась, пока Аларис не видел: полетала по комнате, используя магию воздушников, зажгла фитилек свечи, а вот как применить силу земляных, так и не смогла придумать.

– Ты готова? – Ал заглянул в комнату, посмотрел на меня, и его лицо разгладилось. – Как я рад, что тебе лучше!

Мне было не лучше. Я знала, что это временно, и не представляла, что будет потом. А еще очень боялась пропустить нужный момент. Как я пойму, что пора поцеловать Алариса? Надо бы, чтобы Терран Аквидус объяснил поточнее, но тогда я растерялась.

Я подхватила сумку и направилась к двери. Вчера Ал все-таки отнес меня к себе, натер ногу мазью, заставил выпить горькое лекарство от простуды, а потом мы уснули, прижавшись друг к другу. Но сейчас нам, как двум заговорщикам, нужно встретиться у выхода так, чтобы никто не догадался, что мы провели вместе ночь.

– Я должен прятать собственную жену! – улыбнулся Аларис.

– Зато это так романтично, согласись! – хихикнула я.

– О да!

Он потянулся поцеловать меня, но я снова подставила щеку, сделав вид, что это случайность. Мы шутили, улыбались друг другу, и оба старались ничем не выдать своих истинных чувств. Ал, который готовился принести себя в жертву, и я, уже насквозь отравленная магией. Может быть, сегодня наш последний день вместе.

– Я первая пойду вперед, – сказала я и, не удержавшись, погладила Алариса по руке. Кто знает, хватит ли сил хотя бы обнять своего мужа, когда я в следующий раз его увижу.

Ал словно что-то почувствовал, вдруг схватил меня в охапку, пытливо заглядывая в лицо. Он смотрел так, будто хотел проникнуть в самую душу.

– Элиза, – глухо произнес он. – Я постоянно ощущаю опасность, грозящую тебе. Даже сейчас. Немедленно скажи, что ты ничего с собой не натворила и не собираешься!

Мой строгий куратор, я ничего тебе не скажу…

– Может, печать дает сбой? – Я беззаботно пожала плечами.

«Не плачь! И не смей трястись!» – приказала себе.

Я выскользнула из комнаты, как только он разжал объятия, иначе бы не выдержала, призналась бы во всем. Обманывать его оказалось труднее, чем терпеть холод и боль.