– Что за бред. Джошуа, на корабле есть какая-нибудь инструкция по управлению?

– Не знаю. Зато знаю, что у Лобсанга отличный слух.

– Джошуа прав, Салли.

– Тролли понимают, что происходит? Хоть один из них что-нибудь видел?

– Нет, насколько я могу судить. Но они полагают, что приближается нечто огромное, в физическом смысле. Для троллей это смесь материального и абстрактного. Как надвигающийся лесной пожар. Стена боли.

Скрип «Марка Твена» наконец начал досаждать Джошуа. Он понятия не имел, какую максимальную безопасную скорость способен развить корабль. Нестись в таком темпе по неведомым мирам, навстречу неведомой опасности, казалось ему, мягко выражаясь, неразумным. Счетчик на землеметре, как он заметил, с жужжанием приближался к отметке в два миллиона.

Но Лобсанг продолжал говорить, как будто не обращая внимания на тревогу пассажиров:

– Сейчас не время делиться с вами всеми моими соображениями. Достаточно сказать, что мы, несомненно, имеем дело с каким-то подлинным физическим феноменом. Моя гипотеза такова: люди, некоторым образом, дают знать о своем присутствии. Они чувствуют друг друга. Но мы давным-давно живем на планете, буквально пропитанной человеческими мыслями. Мы даже этого не замечаем.

– Пока не окажемся в полной изоляции, – вставил Джошуа.

Салли с любопытством взглянула на него.

– Я думаю, что когда-то эльфы, тролли и, возможно, другие разновидности гуманоидов действительно случайно перешли на Базовую Землю и, возможно, некоторое время там пробыли. В связи с чем появилось множество мифов. Но в те времена человеческая популяция была относительно невелика. А теперь Земля покрыта людьми в три слоя, и для созданий, которые проводят большую часть жизни в безмятежном спокойствии лесов и прерий, это все равно что оказаться на огромном детском празднике. Поэтому в наши дни они избегают Базовой Земли. Сейчас существа, уходящие с запада, бегут от чего-то, что безоговорочно толкает их обратно к Базовой. Они оказались между молотом и наковальней. Иногда они поддаются панике. Мы с Джошуа видели, что бывает, когда гуманоиды паникуют? – даже тролли способны нанести серьезный ущерб, будучи испуганы. Помнишь Церковь Обманутого Доверия, Джошуа?

Тот взглянул на Салли, ожидая очередной скептической реплики. Но, как ни странно, она внимательно слушала. Джошуа спросил:

– Что скажешь, Салли?

– Что это как-то натянуто… Но все же… я ведь похожа на тебя. Если мне что-то надо, я возвращаюсь к людям, но, оказавшись в городе, нервничаю, как длиннохвостая кошка в комнате с девятью креслами-качалками. Я жду не дождусь, когда наконец уйду оттуда. Город меня буквально выталкивает в пустые миры, где я чувствую себя спокойней.

– Но ты не бежишь, правда? И в другое время не чувствуешь никакого давления. Точно так же, как рыба не чувствует воды.

Салли внезапно улыбнулась.

– Сплошной дзен. В духе Лобсанга. – Она внимательно взглянула на Джошуа. – А что скажешь ты сам?

«Она знает, – подумал Джошуа. – Она все про меня знает».

И все-таки он помедлил, прежде чем ответить.

А потом обратился к ним обоим. Стоя на бешено несущемся корабле, Джошуа говорил свободней, чем когда-либо, чем даже когда беседовал с сестрой Агнес или офицером Янсон. Он рассказал про свои собственные ощущения. Про странное давление в голове, которое испытывал всякий раз, когда возвращался на Базовую Землю. Про нежелание, которое постепенно переросло в физическое отвращение.

– Это что-то внутри… знаете, в детстве так чувствуешь себя, если приходится идти на вечеринку, куда идут все остальные. Просто чтобы не выделяться. Как будто ты физически не можешь сделать следующий шаг, как будто тебя отталкивает магнитное поле.

Салли пожала плечами.

– Я редко ходила на вечеринки.

– Мы знаем, что ты не любишь людей, Джошуа, – сказал Лобсанг. – К чему ты клонишь?

– Сейчас объясню. Откуда бы ни взялось это ощущение, я чувствую его и здесь. На корабле. Давление, которое затрудняет дальнейший путь… – Джошуа закрыл глаза. – Чем дальше мы движемся на запад, тем хуже. Мне и сейчас нехорошо. Какое-то внутреннее отвращение. Я терплю, пока корабль стоит, но с трудом выдерживаю, когда мы движемся. И легче не становится.

Лобсанг спросил:

– Тебя отталкивает что-то находящееся на западе?

– Да.

Салли сердито спросила:

– Почему ты раньше не сказал? А я-то разболталась про мягкие места, про тайны моей семьи. Я доверилась тебе, – произнесла она почти с ненавистью. – А сам ты скрыл такое?

Джошуа молча смотрел на женщину. Он ничего не сказал Салли, потому что предпочитал таить слабость про себя. В Приюте и в большинстве мест, где ему с тех пор доводилось жить.

– Вот, сейчас я говорю.

Салли с усилием успокоилась.

– Ладно. Верю. Значит, это правда. Тогда я официально признаю, что напугана.

Лобсанг возбужденно воскликнул:

– Теперь понимаете, почему я так стремлюсь вперед? Мы раскрываем великую тайну! Тайну конца Долгой Земли!

Джошуа, не обращая на него внимания, ответил Салли:

– Мы оба напуганы. Но придется посмотреть неведомому в лицо. Бежать нельзя. Бегут животные. И тролли. А мы летим дальше, надеясь понять, что нас пугает, и как-то решить проблему. Именно так ведут себя люди.

– Да. Пока эта штука нас не убьет.

– Точка, – Джошуа встал. – Принести кофе?

Потом он понял, что зря утратил бдительность в последние несколько минут, когда спокойная зелень в сотне-другой миров сменилась кратерами, похожими на огромные отпечатки ног. Джошуа не имел права расслабляться, несмотря на усиливавшееся давление в черепе. Нужно было поднять тревогу. Остановить «Марка Твена».

Задолго до того, как корабль свалился в Дыру.

Джошуа начал падать. Он поднялся в воздух, оторвавшись от пола. Рубка осталась прежней – дверь, большие окна, стены, – но блестящие приборные панели выключались одна за другой. В иллюминаторы он видел корпус корабля, поврежденную оболочку: клочья серебристой ткани срывались с похожего на скелет каркаса.

И больше ничего – только солнце, ослепительно-яркое на черном фоне. Солнце висело там же, где и всегда, но остальной мир куда-то подевался, будто синее небо и зеленая земля были просто декорациями, которые содрали, обнажив темноту за сценой. Солнце медленно клонилось вправо. Видимо, гондола вращалась.

Лобсанг молчал – передвижной модуль неподвижно стоял в рубке, но, видимо, не функционировал. Кошка парила в воздухе, перебирая лапами, с выражением явного страха на синтетической мордочке. Кто-то положил руку на плечо Джошуа. Салли висела над полом, и ее растрепанные волосы плавали вокруг головы, как у космонавта в невесомости.