— Ладно, — примирительно сказала Алина. — Я не в претензии. Но рассказать все равно придется. Еще заподозрит, что мы с тобой ночью развлекались — катались на машине. Далеко еще?

— Минут десять, а может и того нет, — Валик выжимал больше ста километров в час, чтобы Арефьев, не дай бог, не успел проснуться.

Глядя на свое отражение в стекле, Алина поправила волосы.

— Давно ты на него работаешь?

— Два года.

— Когда ты успеваешь жить — вы ведь целый день на работе. Без выходных, без сменщиков.

Это было действительно так: утром охранники по очереди отсыпались, днем успевали выполнить обязанности домашней прислуги, съездить в город за покупками.

— Жить я еще успею. Пока на эту жизнь надо бабки заработать.

Алине стало жаль парня — она-то знала, что его ждет через десять минут. Своей узкой холеной ладонью с длинными пальцами она шевельнула русые волосы на его затылке.

Охранник вздрогнул, и машина ощутимо вильнула в сторону.

«Только этого мне не хватало», — подумал он, чувствуя как мурашки пробежали по телу — от места прикосновения до самых пят.

— Ладно, не буду, — Алина живо представила себе его состояние…

Зибу усадили на стул — напротив устроился Арефьев.

— Больше никого? — спросил он у охранника.

— Дом чистый, проверил сверху донизу.

— Откуда она залезла?

— Вырезала стекло на втором этаже.

— Чем вырезала?

Каждый раз после сна Арефьев с трудом возвращался к реальности, вспоминал названия и предназначение самых простых вещей. Однако надо отдать ему должное: все, относящееся к работе, отпечатывалось в голове раз и навсегда, как клеймо. Он помнил кучу старых цифр, которые вряд ли могли понадобиться — мафия не ведет статистики.

— Обычным стеклорезом.

Но Арефьев уже сам вспомнил о существовании такого инструмента и развернулся к Зибе:

— Сколько тебе лет?

Кроме всего прочего его разозлило неуважение — послали соплячку лет двадцати с ножом. На что надеялись?

— Молчишь?

Не вставая со стула, он ударил незнакомку кулаком по лицу. Та упала, стукнувшись затылком об пол. Охранник подхватил ее под мышки и усадил обратно на место.

Арефьев собрался еще что-то сказать, но в этот момент внизу скрипнули тормоза.

— Это уже гораздо интересней, — щелочки сузились в предвкушении встречи. — Давай, только осторожно. Света в гараже не зажигай, встань в стороне, чтобы они тебя не разглядели…

Ворота поехали вверх. Когда Алине открылась чернота внутри, она успокоилась — все идет по плану, Зиба где-то поблизости. Валик снова включил фары — ударили два мощных снопа света. Но осветили только бетонный пол, несколько пустых бочек и кусок оштукатуренной стены.

Как только машина вкатилась внутрь, кто-то рывком распахнул дверь и стащил Алину с заднего сиденья. Охранник! Он жив!

— Ты чего, с цепи сорвался? — подскочил Валик.

— Не лезь, сейчас все узнаешь.

Как она могла так понадеяться на Зибу — позволила ей влезть в дело, не спросив согласия у Белозерского. Девчонка просто ни разу не сталкивалась с настоящими профессионалами. А она, Алина, уже смотрела на нее, как на богиню охоты — смуглую, узкобедрую, всепобеждающую. Она преклонялась перед ее силой, беспощадностью, мрачным азартом. И все это оказалось мишурой, облетевшей при первом же серьезном порыве ветра.

К Арефьеву Алину притащили без наручников, Сергей не решился надеть их без прямого указания шефа. Она ужаснулась виду Зибы: распухшая губа, затекший глаз с белком, налитым кровью. Какое зверье.

— Присаживайся.

Казначей повел себя с ней подчеркнуто корректно, но в этой корректности сквозило нечто зловещее. Плотней запахнув халат, она села на указанное место.

— Говори.

Она подняла на Арефьева глаза — понять, что он сейчас хотел бы услышать.

— Дурацкое совпадение, правда? Ты ведь первый раз ее видишь?

— Нет, конечно, — она старалась сохранить достоинство, сдержать предательскую дрожь в голосе. — Мы ее видели вместе в «Караван-сарае».

— Но вы ведь там не общались. Или я ошибся?

— Она зашла следом за мной в туалетную комнату — я там стояла около зеркала, поправляла прическу.

Алина призвала на помощь всю свою сообразительность. Если не выгородить себя, то хотя бы заронить сомнения в виновности. Только бы ее не били по лицу.

— Она стала спрашивать о тебе, предлагать деньги. Пригрозила, что мне перережут горло, если я обмолвлюсь об этом разговоре. Помнишь, я вернулась тогда сама не своя?

— Предположим, — Арефьев закинул ногу на ногу, скрестил руки на груди.

Он явно наслаждался своей ролью судьи в последней инстанции, своей привилегией решать здесь и сейчас вопрос жизни и смерти. Год за годом до него доходили известия о шантаже и рэкете, убийствах и изнасилованиях, пытках с целью вымогательства, похищениях с целью выкупа. А он имел дело только с цифрами: с движением сумм на счетах, с ежемесячной наличной данью, о которой регулярно докладывали сборщики всех мастей.

И вот теперь Арефьев дорвался. Здесь, в своей «крепости», он был царь и бог. Он знал, что любой его приказ будет беспрекословно выполнен, надо только выбрать для этих красавиц что-нибудь поинтереснее. Только с фантазией у казначея было слабовато. Слушая одним ухом Алину, он пыжился, но в голове ходили по кругу только петля, пуля и нож. Разве что облить бензином и сжечь?

Алина видела, как раскрываются-прикрываются щелки глаз, как лоб то собирается в морщины, то разглаживается. Ей казалось, что он взвешивает все «за» и «против», что каждое ее слово колеблет чашу весов.

— Я ужасно испугалась. Здесь, под охраной твоих ребят я еще чувствовала себя в безопасности. А все остальное время рядом не было никого, кто бы мог меня защитить. Мы встречались с ней еще несколько раз. Ее интересовало расположение комнат, система сигнализации, она хотела выпытать, где ты держишь деньги. Три дня назад со мной вдруг случился страшный приступ — я теряла сознание и решила, что это конец. Теперь я понимаю…

— Ну говори, — Арефьев устроился поудобнее, подпер рукой подбородок.

«Да, пожалуй, сжечь, — решил он для себя. — Все равно ничего лучше не придумаю.»

— В тот день утром мы виделись с ней в баре, пили кофе. И сегодня было то же самое. Тогда она опробовала действие препарата. Проба прошла удачно, приступ состоялся в назначенный срок. Сегодня она уже не сомневалась…

— То есть утром она сыпанула тебе в кофе порошок, чтобы вечером начался приступ, — с каким-то даже просветленным лицом уточнил Арефьев.

— Именно так. Я не знаю точно, как называется этот препарат, но таких сейчас много.