— Не хотела увидеть тебя в таком состоянии.

— Много денег у него было с собой?

— Не знаю.

— Все морги уже проверили, — руки Хаджиева неподвижно лежали поверх одеяла. — Убили бы из-за денег — бросили бы на улице. Поклянись моим здоровьем, что ты ничего не знаешь.

— Ты же знаешь, я терпеть не могу эти восточные клятвы. Еще бабушка меня донимала в детстве. Неужели ты тоже постарел?

— А как ты думаешь?

— На днях еще заскочу. Отдыхай, тебе нельзя волноваться. Алексея больше нет и никто в этом не виноват…

Достигнув цели, она не ощутила блаженного успокоения. Месть незаметно сделалась для нее точкой опоры, и теперь Зиба плыла в безвоздушном пространстве неизвестно куда и зачем.

Оставалась Алина. Такая породистая, аристократичная. Но в минуты близости Зибе приходил на ум тот человек с глазами-щелками, которого она заметила рядом с Алиной в «Каравансарае».

— Ты ведь спишь с этой мразью? — допытывалась она. — Как он тебя трахает?

— Прекрати, — морщилась подруга. — Ты все портишь.

— Если ты не бросишь его, можешь на меня не рассчитывать. Не могу касаться того же, что и он — мне кажется, что на твоей коже везде отпечатки его сальных пальцев.

Наконец, Алина призналась, что просто вынуждена «обслуживать» эту тварь.

— Давным-давно я вляпалась в одну аферу. Документы у него, и он грозится в случае чего передать их по назначению. Ты представляешь, что значит оказаться в колонии, даже на год? Носить какую-нибудь гадость: ватник или серый халат. Не иметь возможности принять ванну. Среди сброда… Я просто перережу себе вены.

— Лучше познакомь меня с ним. Мы быстро решим все вопросы.

Алина прижалась горячей щекой к смуглому животу Зибы.

— Тем же способом, что и в Сочи? Умоляю не надо, будет только хуже. Он работает на тех, кто не остановится ни перед чем. Мне потом каждую ночь будут мерещиться гости.

— Где он еще бывает? — Зиба не придала никакого значения заклинаниям подруги.

Та очень быстро смирилась:

— Месяцами сидит дома, за городом. Двухэтажный коттедж, внутри все ужасно дорого и безвкусно. Вытащить его — проблема из проблем. Сидит, ведет бухгалтерию. Телефонные счета приходят сумасшедшие. Может по десять раз в день связываться с Нью-Йорком.

— Нарисуй мне план дома.

— Прямо сейчас? — удивилась Алина, но послушно встала с кровати, накинула халат и принялась искать необходимые принадлежности.

— Замечательно, — хмыкнула Зиба, когда подруга вернулась с ручкой и листком нотной бумаги.

— Другой у нас нет, — объяснила Алина, быстро набрасывая расположение комнат.

— Первым делом отметь спальню. Охрана сидит внизу?

— Да, как правило двое. Все окна на сигнализации.

— Он задергивает занавески, когда ложится?

— Занавесок нет — там жалюзи. Снаружи ничего не увидишь. Ты что, в самом деле собираешься пролезть в дом?

— Я не собираюсь тебя ни с кем делить.

— Сумасшедшая, — восторженно поглядела на нее Алина.

— Ты смогла бы отключить изнутри сигнализацию? Откусить проводок хотя бы на одном окне?

— Ничего не выйдет. Там последовательная цепь, если разомкнуть кольцо, у охраны сработает аварийный сигнал.

— Грамотный ответ. Ты меня удивляешь.

— Я по природе очень наблюдательный человек.

— Просто ты чувствовала — рано или поздно пригодится.

— Не знаю. Я слишком ненавижу его.

— Бедная моя девочка. Иди ко мне, я тебя пожалею.

Шел третий час ночи. В приоткрытую дверь спальни Алина видела Арефьева, разговаривающего по телефону. Наверно, с Нью-Йорком — в Америке сейчас самый разгар рабочего дня.

Он больше слушал, иногда ругался матерно. Проскальзывали слова «адвокат», «налоговая полиция», «оффшор». Алина знала: по-настоящему важные вещи телефону не доверяют. Для этого есть курьеры. Такой человек, как рассказывал шеф, может прилететь в Америку на три часа, чтобы потом отправиться в обратный путь через океан.

«Когда он придет спать, этот конь двужильный?»

Недавно Арефьев поднял ее на новую ступень, позволил оставаться в коттедже на ночь. Вроде бы доверяет. А с другой стороны спокойно смотрит как дюжие охранники — один или другой — каждый раз ощупывают ее с ног до головы, чуть ли не между ног суют лапы. Они для него не люди, а на ее унижение ему плевать. Может быть даже лестно: вот через что готова пройти жена знаменитого дирижера, только бы попасть к Арефьеву в постель.

Вот он идет, неуклюже переваливаясь с ноги на ногу. Алина притворилась спящей, но он растолкал ее:

— Хочешь выпить?

С одной стороны приближает ее к себе, с другой — обращается все бесцеремоннее. Впрочем, скоро все эти нюансы уже не будут иметь никакого значения.

— Сейчас видела чудесный сон. Как будто я плаваю под водой, раздвигаю руками водоросли. Вокруг разные красивые рыбы — переливающиеся, с колышущимися хвостами. По дну ползают крабы, осьминоги выпускают мутную фиолетовую жидкость.

Он наполнил до половины два бокала водкой, бросил в каждый по дольке лимона.

— Держи.

Алина потянулась и села на кровати.

— Работе конец?

— Что дальше? Что ты там делала под водой?

— Искала раковины-жемчужницы. Находила много, но все почему-то были пустые.

— А говоришь чудесный сон.

— Мне было все равно, мне нравилось плавать. Слушай, ты рассказывал кому-нибудь… о наших с тобой отношениях?

— Что рассказывать? Мои дела никого не касаются, — Арефьев сделал несколько глотков и сжевал лимонную дольку.

Через пять минут он уже спал в кресле. Алина не стала тащить его в постель. Казначей как-то предупредил ее:

— Пока сплю, меня не касайся, а то могу покалечить спросонья.

Она дважды включила и выключила настольную лампу. Это был сигнал для Зибы. Потом осторожно выглянула в коридор. Охранники молчали, наверно догадались, что хозяин заснул, и сели смотреть порно по видеомагнитофону.

Спустившись до половины лестницы, дальше она скатилась вниз, прижав локти к телу, подогнув колени, чтобы ничего не сломать себе по дороге. Оба охранника сразу выскочили из комнаты. Они увидели любовницу хозяина, которая валялась возле лестницы в ночной сорочке, хрипя, пуская пену и выкатывая глаза.

— Что с ней, черт бы ее побрал?

Они только настроились посидеть в свое удовольствие и вдруг такое гнилое дело среди ночи.